Наталья Горбачева
СЕРАФИМ САРОВСКИЙ
Он был и именем, и духом Серафим[1],
В пустынной тишине весь Богу посвященный:
Ему всегда служил, и Бог всегда был с ним,
Внимая всем его моленьям вдохновенным.
И что за чудный дар в его душе витал!
Каких небесных тайн он не был созерцатель?
Завета вечного земным истолкователь!
Как много дивного избранным он вещал.
Куда бы светлый взор он только не вперял —
Везде туманное пред ним разоблачалось.
Преступник скрытый вдруг пред ним себя являл,
Судьба грядущего всецело рисовалась,
В часы мольбы к нему с лазурной высоты
Небесные друзья невидимо слетали
И, чуждые земной житейской суеты,
Его беседою о небе услаждали.
Он сам, казалось, жил, чтоб только погостить:
В делах его являлось что-то неземное,
Напрасно клевета хотела омрачить —
В нем жизнь была чиста, как небо голубое.
От подвигов устав, преклонившись на колени,
С молитвой на устах, быв смертным, умер он.
Но что же смерть его? — Вид смертной только сени[2].
ДВА СТАРЦА
Существует легенда, что царь Александр I посетил старца Серафима, и тот сказал ему:
Так оно и случилось. Первый царь из рода Романовых Михаил был избран в 1613 году в Ипатьевском монастыре Костромской губернии. А через 305 лет династия прекратилась после убийства Николая II и его сына наследника Алексея в Ипатьевском доме в Екатеринбурге.
Таинственными подробностями сопровождалась и смерть Александра I.
Он взошел на престол в 1801 году после убийства его отца императора Павла I. Новый государь получил наименование Благословенный за то, что спас Европу от французов. После окончания наполеоновских войн Александр I был вознесен на самый верх возможной всемирной человеческой славы. В двадцатых годах прошлого века он говорил: «Я отслужил 25 лет, и солдату в этот срок дают отставку», мечтая о своей отставке с российского престола.
В Таганроге, куда император сопровождал свою жену для лечения, он внезапно заболел и умер 19 ноября 1825 года. За несколько дней до этого в Таганроге погиб фельдъегерь Масков, как говорили, внешне очень похожий на Александра I. В закрытом гробу умерший император был перевезен в Петербург. В течение семи дней гроб (опять закрытый) стоял в Казанском соборе. Для членов императорской семьи его открыли только однажды ночью, причем мать Александра I императрица Мария Федоровна заметила, как изменилось лицо сына.
Неудивительно, что все эти странные обстоятельства смерти и похорон породили легенду, что Александр I не умер, а вместо него в гроб положили фельдъегеря Маскова. Легенда тем более находила приверженцев, чем более таинственного открывалось.
Так, спустя несколько лет после смерти Александра I в Сибири появился неизвестный старец, называвший себя Федором Кузьмичом и говоривший о себе, что он «бродяга, не помнящий родства». Когда он впервые появился в Пермской губернии в 1836 году, на вид ему было лет шестьдесят (Александр I родился в 1777 г.), имел величавую наружность, был одет по-крестьянски, но отличался несвойственными этому званию мягкими, изящными манерами. Его арестовали, судили за бродяжничество и приговорили к наказанию двадцатью ударами плетью и ссылке в Сибирь. Федор Кузьмич безропотно принял наказание, но своего настоящего имени и происхождения не открыл. В Сибири в скором времени он обратил на себя внимание строгой отшельнической жизнью и правдивостью, на него стали смотреть как на подвижника.
Стремясь к уединению, Федор Кузьмич старался жить в глухих местах, втайне. И так как всюду, где бы он ни поселился, к нему начинали стекаться посетители, ища духовной поддержки, то старцу неоднократно приходилось менять свое местожительство. Сначала он подвизался в Енисейской, потом в Томской губерниях. В 1858 году поселился у купца Хромова в городе Томске, где и умер в 1864 году.
Федор Кузьмич посещал Православную церковь, но, по свидетельству священника Георгия Белоусова, никогда не причащался, так как сам старец говорил, что он уже отпет. Про удивительного старца рассказывали, что он был человеком образованным, знавшим европейские языки и хорошо осведомленным в политической жизни России начала XIX века. Сам Федор Кузьмич не скрывал, что он очень высокого происхождения и некогда играл видную политическую роль, но, почувствовав отвращение к суете мира сего, решил отречься от него и принять вид бродяги «по обету».
Наружность, рост, возраст, глухота на одно ухо, мозоли на коленях, манера держаться Федора Кузьмича были слишком похожи на внешность Александра I. Вообще же знание петербургской придворной жизни и этикета старец обнаруживал необычайное. Он знал всех государственных деятелей и высказывал иногда довольно верные характеристики их. С большим благоговением отзывался Федор Кузьмич о митрополите Филарете (впоследствии причисленного к лику святых), архимандрите Фотии и др. Рассказывал об Аракчееве, его военных поселениях, вспоминал Суворова, Кутузова, но никогда не упоминал о Павле I и не давал характеристик Александру Павловичу. Только события, связанные с именем этого императора, вызывали у старца некоторые суждения.
Существует предание, что император Александр II, будучи наследником престола, во время своего посещения Сибири заезжал к Федору Кузьмичу. Несколько других высокопоставленных лиц приезжали к нему инкогнито и открыто.
После его смерти среди скромной отшельнической обстановки нашли небольшое резное из слоновой кости распятие прекрасной работы, цепь ордена св. Андрея Первозванного, нарисованный им самим вензель в виде буквы «А», с короной над ней и летящим голубем вместо перечерка.
Сохранился печатный экземпляр молитвы, написанной старцем: «Отцу и Сыну и Святому Духу. Покаяние со исповеданием во все дни. О, Владыко Человеколюбче, Господи Отец, Сын и Св. Дух, Троица Святая, благодарю Тя, Господи, за Твое великое милосердие и многое терпение. Аще бы не ты, Господи, и не Твоя благодать покрыла мя, грешнаго, во вся дни и ночи, и часы, то уже бы аз, окаянный, погиб, аки прах пред лицом ветра, за свое окаянство, и любность, и слабность, и за вся свои преестественные грехи. А когда захочу придти ко отцу своему духовному на покаяние, отча лица устыдихся, грехи утаих, оные забых и не могох всего исповедать срама ради и множества грехов моих. Потому же покаяние мое нечисто есть и
