—
Женщина в недоумении взяла пятак, не понимая, что бы это значило, — слова казались странными. Ксения исчезла, а женщина пошла домой. Едва она повернула на свою улицу, издалека заметила, что загорелся ее дом. Не успела она, однако, до него добежать, как пламя погасили. Вот и прояснились слова: «Возьми пятак, потухнет». Блаженная Ксения предвидела возникновение пожара и своей молитвой предотвратила распространение огня.
О жизни блаженной Ксении невозможно рассказать по порядку и обстоятельно. Многие ее духовные подвиги известны, но, надо думать, большая их часть осталась неведомой миру. В одиночестве совершала она свой жизненный путь, а он был очень длинным. Не было около нее человека, который записал бы в назидание потомству историю ее странствования. Но не столь важны для нас житейские подробности судьбы Ксении Петербургской.
Самое главное, что «несчастной сумасшедшей» удалось исправить всего за полвека нравственность огромного района северной русской столицы. Мы уже упоминали о добрых нравах ставшего с помощью Ксении Сытным рынка. Прибавим к этому, что, по воспоминаниям современников, во время пребывания блаженной на Петербургской стороне эта часть славилась нравственностью жителей и заселялась бедняками, которым легче жилось «около Ксении». Около нее образовался целый кружок друзей, то есть последователей, старавшихся по возможности подражать святой. Было «почти сто» ближайших подруг Ксении, подобно ей посвятивших жизнь подвигам человеколюбия. Сама блаженная утерла слезы тысяч страдающих, обеспечила им нравственную поддержку, утешение, чудесным образом упрочила их материальное благосостояние.
Молва о строгой подвижнической жизни блаженной Ксении, о ее доброте, кротости, смирении, полной нестяжательности, о постоянных ночных молитвах в поле, о безупречной христианской жизни, самопожертвовании, доходящем до крайних пределов, о ее чудном даре прозорливости широко разнеслась по всему Петербургу. Все стали смотреть на нее как на угодницу Божию, как на великую подвижницу, многие начали не только жалеть, но и глубоко уважать и почитать ее, умиляться истинно подвижнической жизнью.
Вот почему и купцы, и мещане, и чиновники, и беднота Петербургской стороны были душевно рады принять блаженную у себя в доме, поскольку в том доме или семье, где побывала Ксения, водворялся благодатный мир, семейное счастье. Матери уже знали, что если блаженная приласкает или покачает в люльке больного ребенка, тот непременно выздоровеет. Завидя где-нибудь в переулке Ксению, они спешили к ней со своими детьми и просили благословить или приласкать их, зная, что тот ребенок, который удостоился ласки или благословения юродивой, которого она просто погладила по головке, непременно будет здоров и счастлив.
Сделать других счастливыми под силу только тому человеку, который сам истинно счастлив. Трудно поверить, но таковой была земная страдалица блаженная Ксения, которая почти весь свой век провела без собственного угла, домашнего тепла и уюта, без обычных человеческих радостей.
— Я так счастлива, как только можно быть счастливой, — говорила она, когда окружающие пожимали плечами, удивляясь ей, или смеялись над ней. Когда же юродивой предлагали поселиться в богатом купеческом доме и стать в нем хозяйкой, Ксения отвечала: — Зачем мне без нужды страдать?
Почему же именно в тяжелых страданиях обрела Ксения истинное счастье? Во всяком случае это произошло не из-за недостатка ума. Наоборот, сохранились предания, что Ксения была женщиной выдающегося ума, железного характера и твердой воли. Жизненные обстоятельства, совокупность душевных талантов, происхождение, воспитание, искренняя и сильная вера привели к тому, что Ксения в течение сорока пяти лет юродствовала во Христе. Для выявления ее выдающихся способностей юродство было единственной формой служения общественному благу. Никто из людей не мог ей помешать исполнить все заповеди Христовы, главные из которых состоят в любви к Богу и в любви к ближним. Она проповедовала самой жизнью, потому что всю жизнь свою посвятила людям, совершенно забыв о себе. Блаженная Ксения была добрым гением заблудших и грозным судией бессердечных, строгим карателем дурных поступков и покровительницей ростков всего доброго, что встречала в людях.
Образ жизни блаженной Ксении — постоянное странничество. Лицо ее, хоть и сильно изможденное, превратилось в лик. Кажется, сама доброта и кротость были запечатлены на нем. Чувствовалось, что душа ее далека от мира, что хотя тело ее еще на земле, но духом своим она находится совсем в другом месте.
Мы уже упоминали, что чаще всего она заходила к сестрам Беляевым, которых посещала почти ежедневно. Сестры свидетельствовали, что Ксения не только примером своей нищеты, но и словами и поучениями влияла на их духовное развитие. Случалось, что к ним в дом стекались сотни почитателей блаженной, и Ксения, одетая в ветхое рубище, рассказывала людям, как надо понимать земное счастье, как следовать учению Христа, любить ближних…
Дополним и портрет Прасковьи Антоновой, которой Ксения передала свой дом и завещала всегда принимать в нем даром бедных. Для новой домовладелицы это не было тяжким бременем, потому что она сама выросла в бедности, потеряла в молодости мужа и прослужила нянюшкой в бедном семействе тридцать лет, поставив на ноги пять сирот, родившихся на ее руках. Большую часть жизни проведя в тесном общении с блаженной Ксенией, Прасковья Ивановна, будучи совершенно безграмотной, приобрела ум, поражавший всех своей необыкновенной рассудительностью и знанием жизни. Антонова говорила про Ксению: «Кто не принадлежит миру, тот принадлежит Богу».
К числу знакомых Ксении, к которым она иногда наведывалась, принадлежало также семейство Голубевых, состоявшее из матери-вдовы и семнадцатилетней красавицы дочки. Ксения очень любила эту девушку за ее кроткий тихий нрав и доброе сердце. Однажды зашла к ним Ксения в гости. Мать и дочь готовили кофе.
—
— Как так? — удивилась девушка. — У меня не только мужа, но и жениха-то нету! А тут какой-то муж. Да еще жену хоронит…
— Иди! — сердилась Ксения, не любившая возражений.
Голубевы, хорошо знавшие, что Ксения никогда не говорит чего-либо напрасно, почитая ее за угодницу Божию, тотчас исполнили приказание блаженной и отправились на Охту.
Там они увидели, что к кладбищу направляется похоронная процессия. Голубевы смешались с толпой провожавших и пошли вместе с процессией на кладбище. Хоронили молодую женщину, жену доктора, скончавшуюся от неблагополучных родов. Началась и закончилась литургия в кладбищенской церкви, вот уже и отпели покойницу. Гроб с телом понесли к месту последнего упокоения. Вслед за гробом шли и Голубевы.
Закончилось погребение, и народ стал расходиться по домам. Пошли и Голубевы, но вдруг увидели горько рыдавшего молодого вдовца, который при виде могильного холма над прахом любимой супруги потерял сознание и без чувств упал на руки подбежавших Голубевых. Они приняли в докторе самое искреннее участие и смягчили на первых порах его горе. Произошло неожиданное знакомство, переросшее в настоящую любовь: через год молодая Голубева вышла замуж за доктора. Счастливо и безмятежно прожили супруги до глубокой старости. Перед смертью Голубева призвала своих детей и дала последний строгий завет: хранить могилу почившей к тому времени блаженной Ксении и чтить свято ее память, передавая ее своим детям из рода в род.
Этот случай и другие, подобные ему, совершившиеся с обретшими счастье супругами, подали повод к прославлению дара юродивой быть особой покровительницей вступающих в брак благочестивых жениха и невесты. Почитавшие Ксению родители считали особой милостью Божией, если блаженная посещала дом, в котором находилась девица-невеста. В таком случае ей находился достойный жених. Интересно, что в часовне над могилой Ксении по стенам установлены иконы, пожертвованные разными лицами в знак особого покровительства над ними блаженной, и некоторые из икон — с венчальными свечами…
Дар прозорливости блаженной Ксении особенно распространялся на устроение быта христиан, сохранение их семейств и имущества. Известен случай, когда Ксения помогла на далеком расстоянии. Дело было так. К одной помещице в Псковской губернии приехала близкая родственница, жившая в Петербурге и
