Иммигрант-бюро поразило Леру безлюдьем. Сколько она помнила, всегда в них толпились очереди. А ведь ее родители меняли миры чуть ли не каждый год, она раньше и думать не думала, что можно прожить на одном месте так долго, как вышло это у них с Николаем.
— У нас хороший мир, — сказала девушка-клерк, — но уходят чаще, чем приходят. Рады приветствовать вас, — в ее улыбке не было профессиональной отработанности, обычная теплая улыбка искреннего и открытого человека. — Вот каталог жилья, выбирайте.
— Море, — сунулся под руку Тимка.
— Море, — кивнул Николай. — Я на траулере работал, не хочу переучиваться.
Девушка повернула к ним экран своего терминала:
— Тогда начнем с каталога вакансий.
Лера, помявшись, сказала:
— Выбирайте сами, ладно? Я подожду на улице.
Она всегда боялась первого взгляда на новый мир. Но выказывать страх перед сыном…
Тимке новый мир понравился. Жаль только, фейерверков нет. Зато море глубже, и дельфины. А за городом, на мысу, развалины древней крепости.
С крепостью с этой вышла целая история.
С крепостью, пещерой и рыжей Петрой.
Петра пришла к ним в первый же день на новом месте. Рыжая конопатая девчонка в цветастом сарафане напомнила Тиму Машку, и настроение от этого сразу испортилось. По Машке он всерьез скучал.
— Вы ведь новенькие? — спросила рыжая-конопатая. — Мама вас в гости зовет. Можно прямо сейчас. — И добавила несомненно убойный аргумент: — У нас торт.
Вообще она оказалась на редкость нахальной особой. Без церемоний отхватив по куску торта себе и Тиму, заявила:
— Ну ладно, вы тут общайтесь, а мы гулять пойдем. Мне Тиму столько показать надо!
Будто без экскурсовода он бы не обошелся! Маленького нашла.
— Пусть идут, — улыбнулась Тимкиным родителям такая же рыжая, как дочка, хозяйка дома. — Вы не волнуйтесь, у нас хороший мир. Спокойный.
— Пошли, — Петра дернула Тима за руку. — Воробей уже ждет.
Что за «воробей», Тим понял, выйдя вслед за Петрой на крыльцо. С перил им навстречу соскочил пацаненок лет восьми, и впрямь похожий на взъерошенного воробушка.
— Отпустили? — строго вопросила Петра. Да, девчонка тут явно в заводилах…
— Аха, — пацан шмыгнул носом и мстительно добавил: — Под твою личную ответственность.
— На, — рыжая протянула Воробью свой кусок торта, — такого еще не делали. Вы ждите тогда, я переоденусь.
— Новенький? — Воробей снова забрался на перила и уж оттуда, с высоты положения, оглядел Тима. — А плавать умеешь?
— У моря жили, — буркнул Тим. Хотел было добавить, что такая вот мелочь пузатая у них дома при старших помалкивала в тряпочку, но тут выскочила Петра, в полосатой майке и спортивных штанах. Спросила Тима:
— С равновесием как у тебя? Башка на высоте не кружится?
Нет, ну прям допрос устроили!
— Что ли я по горам не лазил? — Тимка облизал вымазанные в креме пальцы. — Где тут у вас высота?
— Пойдем, — тряхнула рыжей челкой вредная Петра. — Увидишь.
— Это хорошо, что ты именно сегодня приехал, — тараторила Петра. — А то б я тут со скуки загнулась. Наши все в поход ушли, один Воробей и остался.
— А тебя не взяли или не пустили? — невинно поинтересовался Тим.
Петра подначку уловила, но ответила мирно:
— Не пустили. Я ногу ломала, неделя как гипс сняли. Сказали поберечь.
— Не подумал бы, — признался Тим. Девчонка шла ровно, не хромала, и чтоб чего-то там берегла, тоже незаметно.
— Перестраховщики, — презрительно бросила Петра. — Всё уже прошло давно.
Серебристые ангары складов остались позади, и Тимка понял, почему Петра спросила про высоту. Море ревело внизу, под обрывом. Метрах в десяти от края шла дорога, а по самой кромке вилась опасная тропинка. Тим, усмехнувшись, шагнул на край.
Посмотрел вниз. Присвистнул:
— Круто! У нас такого прибоя не бывает.
— А вон — крепость, — Воробей ткнул пальцем куда-то вдаль. Прищурясь, Тим разглядел на далеком мысу какие-то руины.
— Да туда ж пилить не меньше часа!
— Предлагаешь взять такси? — съязвила рыжая-конопатая.
— Что ли мне велено ногу беречь?
— Ещё один! О своих лапах думай.
Тим пожал плечами: дело, мол, целиком хозяйское.
Говоря откровенно, издали руины смотрелись круче, чем вблизи. Россыпь грубо обтесанных валунов, остатки стены. Желтоватые метёлки мятлика, кузнечики, гул прибоя далеко внизу. Подвалы и прочие подземелья, объяснила Петра, давным-давно засыпаны.
— Классно, аха? — спросил Воробей.
В горы бы тебя, мрачно подумал Тимка. Тьфу, детство.
— А еще здесь недалеко пещера, — гордо заявил мелкий.
— Врешь, — выдохнул Тим.
— Есть, — кивнула рыжая. — Только туда не разрешают. Но мы всё равно… хочешь?
Тимка быстро пожалел, что согласился. Почти сразу. Потому что к пещере надо было спускаться по обрыву — не отвесно, но человеку только из гипса на таких склонах делать нечего. И ведь не скажешь ничего рыжей вредине! Уж если на его слова о страховке ехидно рассмеялась…
Спустились все-таки благополучно. Тим оглядел вымоину в обрыве и чуть не ляпнул вслух, что пещерой это недоразумение могли назвать только дети малые. Остановил вид растирающей ногу Петры. И мысль — как она подниматься будет?
И ведь как в воду глядел! Мелкий взлетел наверх воробьем, а девчонка, добравшись до середины подъема, оступилась и поехала на пузе вниз.
Тим успел схватить ее за руки. Втянул в пещеру. Рыжая дышала часто-часто, лицо и руки — в кровь. Что тут говорить? Если не дура — сама всё понимает. Прикрикнул на слетевшего обратно Воробья:
— Чего топчешься, дуй к дороге, попутку лови!
— Здесь почти и не ездят, — прошептал пацан.
— Тем более! Мы с тобой ее не вытащим, взрослый нужен.
Сказал — и осекся. Взрослый… «Вечно эту детвору заносит…»
— Петра, — дождался ее взгляда и спросил: — Как думаешь, если я тебя держать буду, вылезем?
Они выбрались. Выросший рядом с горами Тим уверен был — чудом. Петра, давно привыкшая к этой тропинке, сказала: «Просто ты меня держал, и я не боялась». Дома обоих ждал нагоняй. А, как известно, совместно полученный нагоняй — не худший путь к долгой дружбе.
Петра не успела попрощаться. Тиму осталась только записка в дверях ее дома: «Прощай, не забуду. Ты самый классный!»
— Ты тоже, — сказал он пустоте за дверью. — Вредина рыжая, как же я без тебя…
