в своей правоте. Но на самом деле он выбрал меня из-за подходящей внешности. Маленький, тщедушный, с вытянутым лицом — настоящий Цезарь. Моя подготовка продлилась до тех пор, пока у меня не начала расти борода и я не научился аккуратно ее сбривать. Но мало-помалу в глубине души у меня созрела мысль, что такая работа не по мне. И я решил бежать. Несколько лет я вел себя как послушный воспитанник Цезарей — ровно до того момента, когда мне стали доверять настолько, что я мог удрать. Перед вами мастер искусства манипуляции неокрепшими мозгами, но будьте уверены, что я не направлю его против друзей моего друга. Я ни разу не пожалел о своем выборе, хотя объявлен в розыск, и потому никогда не покидаю этого подземелья. О Доме я знаю почти все. Но к несчастью, не знаю шифра, который открывает эту папку. А сейчас пора испробовать комбинации, которые ты предлагаешь.
Октавию и Клавдию не терпится приступить к испытаниям. Я же не жду больших результатов от первых опытов. Это только разминка. Грамотей вынимает из ящика стола металлическую папку и кладет на стол. Я перепробовал все свои комбинации — ни одна не сработала.
— Почему бы тебе не попробовать на слух, как ты проделывал с тем навесным замком?
— Тут такой номер не пройдет, этот замок устроен по-другому. Заметьте, что и написание цифр здесь другое: они все угловатые, так что ноль похож на прямоугольник.
Мои друзья снова садятся за чтение, а я заполняю бесконечные листы записями не сработавших комбинаций. Вечером я жирно перечеркиваю всю эту писанину. Надеюсь, завтра мне в голову придет свежая идея.
Мы прощаемся с нашим новым приятелем и идем ужинать. Неохамел со своими дружками, как видно, не получил от вожаков никакого нагоняя: вся компания снова начинает нас задирать. Неужели нам придется терпеть их дурацкие выходки? Не успеваем мы сесть за стол, как нам в лицо летят хлебные корки и объедки. Все вокруг ржут, и никто не вмешивается. Тит и бывшие Фиолетовые сидят, понурив головы. Один лишь Финли пытается заступиться за нас, но остальные его одергивают. Мне прямо в лицо попадает кусок помидора. Меня это бесит, я вскакиваю и кричу:
— Неохамел, давай разберемся с глазу на глаз, по-мужски. Выходи через пятнадцать минут на берег, там и посмотрим, кто кого!
— Я не имею права марать руки об сопливую малышню, ты ведь не прошел инициации!
— Это жалкая отговорка! Если ты не трусишь, выходи, побьемся один на один.
Становится тихо, но атмосфера в пещере накалена до предела. Все смотрят на Неохамела, он вовсю хорохорится. Мои друзья косятся на меня с опаской, будто я спятил. Я утешаюсь тем, что если он меня покалечит, то обо мне позаботятся в Промежутке. При условии, что останусь в живых.
Жую почти машинально и думаю о том, что Первый Круг должен был выступить посредником между нами и кланом этих пресмыкающихся. Боя не избежать. Я встаю и направляюсь к выходу в сопровождении моих верных друзей. Внезапно меня охватывает такой страх, что сводит живот. Неохамел шествует за мной, за ним тянется вся его компания.
Мне столько еще нужно сделать, прежде чем я умру, так многое нужно понять… Вслед нам летит властный окрик Каабна. Наконец-то!
— Неохамел и Мето, за мной!
Я будто возвращаюсь в старые времена, когда меня то и дело вызывали в кабинет Цезарей… Не знаю, как мой противник, но в этой игре я тоже весьма силен.
Каабн выдерживает паузу. Мне кажется, что на сей раз ему требуется время подумать, что именно нам сказать:
— Когда обстановка на острове позволяет, ты, Неохамел, имеешь право ненавидеть Мето и даже издеваться над ним, поскольку он не принадлежит к нашей общине. Все мы братья, и поддерживаем друг друга даже в наших худших наклонностях. Однако, брат мой, сегодня Первый Круг постановил, что Мето и его друзья должны остаться в живых, поскольку община в них нуждается. Если к концу недели он не сделает того, что мы от него ожидаем, мы выдадим его тебе, и тогда делай с ним что хочешь. Потерпи немного. И попридержи своих ребят…
Мой враг удаляется, не сказав ни слова. Каабн окидывает меня взглядом и криво усмехается. Убедившись, что Неохамел отошел достаточно далеко, он спрашивает:
— Мето, тебе нужна на эту ночь защита Канаба?
Я рад, что это вопрос, ведь я могу отклонить его предложение. Если бы он знал, со сколькими людьми здесь у меня сложились тайные отношения! Мне ни к чему надзиратель.
— Нет, спасибо. Я верю в твою власть. Он тебя послушается. Ты еще не объявил, что сделаешь с нами, если мне удастся открыть серую металлическую папку. Ты позволишь нам покинуть остров?
— Наш закон такого не допускает. Но скажем так: я закрою на это глаза.
Теперь я начинаю понимать, как ему удалось стать главарем. Я выхожу к друзьям, и мы обнимаемся. Октавий говорит:
— Я понимаю, вам это покажется глупостью, и очень даже опасной глупостью, но мне нужно принять душ. Меня одолевают ужасный зуд и чесотка, когда я долго не моюсь.
— Конечно, пойдем, ребята. Здесь повсюду опасности, но это вовсе не значит, что мы должны ходить грязными.
Как же мне нравятся эти двое! И неужели родного брата я любил бы сильней?
Вернувшись в столовую, мы видим Черпака. Здороваемся с ним. Он тут же уводит меня на кухню и шепчет на ухо:
— Не знаю, ты либо очень сильный парень, либо полный болван.
Чувствую, как в карман моей куртки опускается увесистый сверток. Когда мы отходим в укромное место, я достаю из кармана тряпку, в которую завернуты три острых как бритва ножа. Мы выходим из пещеры в темноту, стараясь держаться как можно неприметнее. Сталкиваемся с компанией Рваных Ушей, которых замечаем лишь в последний миг. Тропинка очень узкая, и нам тяжело разминуться, не задев друг друга. Им ничего не стоит толкнуть нас и сбросить со скалы. Но по счастью, здесь нет никого из Хамелеонов. Парни ведут себя вполне миролюбиво, прижимаются к скале и дают нам пройти. Один из клана Гадюк даже заговорщически мне подмигивает. Мы приходим на место, здесь никого. На всякий случай я предлагаю понаблюдать за обстановкой вблизи душа, пока мои друзья моются. Вдруг я слышу какой-то хруст, и раздается он не со стороны дороги. От зарослей кустарника отделяется тень и приближается ко мне. Нам не избежать встречи. Что делать? Кричать и звать на помощь моих голых и мокрых друзей? Слишком поздно. Это… какой-то солдат. Я дрожу от страха и роняю нож. Но он беззлобно шепчет мне на ухо:
— У меня для тебя весточка от Рема. Он согласен на твои условия. Можешь назначить день. Он тебе доверяет. Я с тобой еще свяжусь.
Он наклоняется за моим ножом, возвращает его мне и растворяется во тьме. Я долго не могу очухаться и стою в оцепенении. Прихожу в себя, когда появляется Октавий и кладет мне руку на плечо. Стараюсь собраться с мыслями, пока плещусь в душе. И только по возвращении в ниши рассказываю друзьям о моей вечерней встрече.
— Так, значит, ты не шутил! И тебе удалось договориться! — удивляется Клавдий. — Они приняли твои условия. А я уж испугался, что ты совсем спятил!
Больше я не могу им ничего сказать. Выбираюсь из ниши Клавдия и торопливо прощаюсь:
— До завтра, ребята. Надо выспаться хорошенько, а то…
— А то это может быть наша последняя ночь, — кисло усмехается Октавий.
— Ну у вас и шуточки! — сердится Клавдий. Пока они пытаются уснуть, я высыпаю в свою флягу немного порошка, добытого в Доме. Спускаюсь, чтобы разбавить его водой и отнести Страшняку. Октавий слышит мои шаги и хочет составить мне компанию. Когда мы подходим к лежанке бывшего монстра- солдата, он спит. Я вкладываю флягу ему в руку, и мы уходим. Не успев передохнуть у себя в углу, понимаю, что мне пора идти к Еве.
Мы обнимаемся и замираем на несколько мгновений. Потом она спрашивает о Страшняке.
— Ты сделал, как я тебе велела? Надо начать с маленькой дозы, потому что иногда организм реагирует очень резко на конкретное лекарство. В случае передозировки ты можешь убить человека. Вдруг у него аллергия на этот препарат. Завтра посмотришь, не появилось ли у него сыпи, раздражения, волдырей
