квадратиками, стрелочками, кусочками лестницы и кирпичной кладки. Получалось не очень, но идея была понятной. Не прошло и минуты, как Старос присоединился ко мне. Перебегая с места на место, мы изрисовали чуть не всю аллею. Анатолий с Катей только успевали стирать наши художества.
Сперва прикинули разрешение 40х30 символов, которые возможны в 32-х вариациях. От изменения яркости решили отказаться, если будет сильно нужно, похожий эффект проще получить манипулируя отдельными точками. Выбранная комбинация позволяла пусть и примитивно, но воплощать вполне разумные игровые сцены. А главное, укладываться при кодировании в пять бит, или, в пересчете на весь экран, 6 килобит, иначе говоря – 750 байт. Более чем скромные требования даже для существующей элементной базы. Если не подведут ребята из «Точной механики», которые обещали к весне сделать аж два килобита в одном корпусе, а «Пульсар» растолкает наконец свою текучку и займется выпуском «заказного» ПЗУ, проблем не будет вообще. Впору думать о замене здоровенной тумбы на небольшую коробочку.
Вот только игровое поле получилось уж больно убогое по возможностям, да и простор для конкурентов немалый. Пришлось продолжить «научное исследование» в варианте 80х60 символов, что позволяло довести разрешение по точкам до 640х480. Конечно, это далеко за пределами обычных телевизионных трубок, да и над электроникой видеотракта придется серьезно поработать. С памятью тоже начинаются сложности, даже если урезать количество вариантов символов с 32-х до 16-ти, потребуется целых 19,2 килобита.11 Впрочем, последнее не проблема. Для самого простого тетриса, так сказать, модели «light», вполне достаточно 4800 бит. С этого легко можно начать, а потом продать «апгрейд», модуль в предусмотренный заранее слот.
Так родился новый стандарт игровой индустрии, на долгие годы определивший то, что будут видеть на своих экранах многие миллионы людей всего мира.
…Запатентовали игры, как и годом ранее Кубик Рубика, через организованный госпожой Шелепиной Фонд Интеллектуальной Помощи при ЦК ВЛКСМ. Мне пришлось поднапрячь память, и «зарисовать» геймплей Арканоида, Диггера, Гелакси, Сапера, Реверси, Удава, Лайнс, Понга, и прочих Пакманов. Всего вышло более полсотни тайм-киллеров, Вера Борисовна устала придумывать «идеологически верные» названия. Надеюсь, конкуренты не смогут придумать большего за те несколько лет, пока спрос на такие простые игры актуален. А далее для цветных графических мониторов у меня тоже найдется «парочка» идей. Пусть только кто-нибудь заикнется, что «Angry birds» не творческое переосмысление агрессии США во Вьетнаме.
Филлип Георгиевич справился с задачей за пять недель. Видимо, заставил сотрудников работать круглые сутки, иначе такой темп объяснить невозможно. Впрочем, устранение «мелочей» и доработка деталей растянулась еще на целый месяц. Зато игровой автомат получился вполне на уровне лучших зарубежных аналогов.12 Особых технических новинок в нем не было, лишь освоенные по моим образцам еще год назад микросхемы логики низкой интеграции, да память на ферритовых кольцах. Зато пользуясь запасом по вычислительной мощности, программисты наконец-то добавили показ очков за убранные строки, увеличение скорости в зависимости от уровня, а так же засунули в систему простейший «бипер» на несколько тонов.
Из моих пожеланий не справились только с одним – нормальной таблицей рекордов. Программа ввода букв по сложности и требованиям к ресурсам едва не превосходила сам тетрис, и пришлось ограничиться только показом «топ-10» рекордных очков без привязки к персоне, благо, память на ферритовых кольцах без проблем сохраняла данные при отключении электропитания.
Плохо одно, на презентацию игрового автомата перед Президиумом ЦК КПСС меня не допустили. Как ни старался – после прямого и недвусмысленного отказа Шелепина пришлось отступить. Поэтому не удалось посмотреть, как Брежнев с Микояном по очереди «режутся» в тетрис в «святая святых» СССР. Но по рассказам Филиппа Георгиевича, автомат руководителям народа и партии чрезвычайно понравился. Играли, обсуждали, выясняли коммерческие перспективы, ни дать ни взять, совет директоров корпорации Советский Союз. Полностью убедить руководителей в оглушительном успехе тетриса на зарубежных рынках агитбригада инженеров из СКБ-2 не смогла, однако решение о развертывании массового производства Шелепин все же продавил, не иначе, в расчете на мое послезнание.
Стартовавшая программа по моей просьбе получила название «Денди», я даже не поленился, после десятка мучительных попыток сносно воспроизвел слоненка в кепке, символ некогда знаменитой в России игровой приставки.13 В этой истории он будет красоваться на тумбе игрового автомата. Надеюсь в мире скоро узнают, где находится родина слонов.
4.1. Гримасы хозрасчета
Миллион раз я проклял «поганый совок», пока возился с «горной доской», именно так стал называться сноуборд в официальной переписке. Вроде лежат прямо под ногами сотни тысяч долларов, фунтов и прочих марок, только поднимись и возьми. Ну в смысле, настрой производство, благо, технология готова, благоустрой склоны, вложи малую копеечку в популяризацию, и дело пойдет. Через пару тройку лет можно будет продавать новинку по всему миру и добиваться включения выступлений горнодосочников в олимпийскую программу с хорошими шансами на золотые медали.
Так нет, даже Шелепин упорно не верит в перспективу «доски», вернее, занимает позицию собаки на сене. По-человечески продать идею капиталистам не позволяет коммунистическая жадность, развить с нуля новую спортивную дисциплину СССР, и тем более за рубежом, нет желания, сил и ресурсов. К сожалению, экстраординарную доходность пообещать я не могу, это не «Тетрис» или «Русский кубик», взрывной популярности не выйдет. Причем за пяток лет, пока массовый потребитель распробует и научится кататься, только ленивый капиталист не обгонит жалкое советское лыжестроение.
Пришлось колдовать с производством в НИИ, хотя это было самой небольшой из проблем. Делать по накатанной технологии десяток изделий в неделю можно свободно. Благо, вакантных ставок в НИИ пока хватает, не пожалели для нас главного ресурса советской науки. Однако продать продукцию за наличные нельзя, только сдать в торговую сеть, которой мои эксперименты нужны примерно как сноубордисту палки. Пришлось опять пускаться в авантюру – брать шефство над давно знакомой турбазой, и организовывать там пункт проката в обмен на бесконечное количество путевок. Заодно договорились летом вырубить полкилометра леса до вершины, расширить и выровнять трассу, доработать подъемник и установить хоть плохонькое, но освещение.
По злобе и от обиды на советскую коммерцию я опубликовал конструкцию горной доски в «Моделисте-конструкторе». По полной программе, с фотографиями, чертежами, краткой методикой обучения, и основными трюками. Обратного адреса не давал, впрочем, это помогло мало. Люди неведомыми путями узнавали о существовании нашего маленького чуда, и приезжали со всего СССР, на радость руководству турбазы, которое начало серьезно подумывать о постройке еще парочки корпусов.
Что до сотрудников «Интела», то на горную доску встали едва ли не все. Благо, для получения первоначальных навыков катания на борде достаточно всего-то пары-тройки часов, да и дальше особых проблем не возникает. В отличие от горных лыж, для уверенного владения которыми инструктор требует чуть не пятилетку.14 Так что теперь склон выглядит весьма забавно, фирменный стиль «танковых» шлемофонов в красную полоску «под тигра», и также костюмы, сшитые благодаря моему «послезнанию», напрочь сломали советский стереотип ортодоксального лыжника в желтоватой, выцветшей от дождя и солнца штормовке и вязаной шапочке с трогательной бамбошкой на затылке. Жалко только, не хотят завозить в СССР нормальную мембранную тряпку, пара часов катания, и одежду хоть выжимай, спасает только переодевание на турбазе. Нарисовал специальное предложение по этому поводу, но похоже, советский аналог Gore-Tex15 придется ждать долго.
Все бы хорошо, но сложившаяся на горе тусовка влекла к нам множество новых людей, и обстановка до крайности беспорядочных знакомств здорово не нравилась Анатолию. Оно и понятно, работы по обеспечению безопасности ему добавлялось немало. Но расстаться с покатушками я отказался наотрез, а когда Шелепин вызвал «на ковер» и попытался надавить – неожиданно для самого себя закатил настоящую истерику в стиле «тогда уж сразу за решетку засуньте». Некрасиво вышло, аж неприятно вспоминать.
