От смеха и переедания у меня свело живот, и я умоляюще простонала:
– Прекрати! Только что наворачивал так, что за ушами трещало. Это свинство. Она так душевно нас приняла.
Но Ромчик не унимался:
– А ее сын? Ну и имечко. Теперь армию твоих поклонников возглавит Мар-рэнгл! Ты видела, как он смотрел на тебя? Нет? А я видел – он повержен.
– И как он тебе?
– Да никак. Здоровенный детина.
Едва я зашла домой, раздался телефонный звонок:
– Виолетточка, как добрались?
– Нормально. Бетя, я не нарушила ваш план?
– Какой план?
– Ну, не хитрите, вы ведь все подстроили с сыном!
– Ну да, ты права. Я как тебя увидела, сразу замечтала – такую бы жену моему сыну, а мне дочку. Как тебе Марик?
– Интересный молодой человек.
– Ты бы согласилась с ним встречаться?
– Этого хотите вы?
– Он. Влюбился в тебя с первого взгляда. Как и я.
– Почему же сам не скажет?
– Боится отказа.
– Пусть не боится.
Марэнгл взял трубку и назначил мне свидание. Мы начали встречаться – такого типажа не было в моей коллекции. Вел он себя сдержанно, вежливо, не предпринимая попыток сблизиться. Но эта сдержанность тревожила, как затишье перед бурей. В наших отношениях не было никакой динамики. Пятая встреча ничем не отличалась от первой. И на очередном свидании я решила взять инициативу в свои руки.
– Ты хочешь поцеловать меня. Почему не делаешь это? – прошептала я, слегка касаясь губами его уха. И плотину прорвало. Он схватил меня, сжал в железных тисках объятий и обрушил такую мощную лавину, что я едва успевала вынырнуть, чтобы глотнуть воздуха. Несколько дней мне приходилось гримировать следы его страсти на шее и губах. Ромчик, увидев меня, сразу все понял и возмутился:
– Что этот монстр с тобой сделал? Не может овладеть твоим сердцем, поэтому так яростно овладевает телом, – философски изрек он.
Тем временем наши обеды продолжались и стали регулярными. И на одном из них Бетя торжественно произнесла:
– Виолетточка, ты стала нам родной. Мы тебя очень любим и хотим быть одной семьей. Поэтому Марэнгл делает тебе предложение.
Безмолвно сидевший Марэнгл кивнул.
– Бетя, если вспомнить историю нашего с вами знакомства, то такое предложение руки и сердца вполне логично. У нас все происходит не так, как обыч-но, но мне это нравится. Только он сам-то молчит. Вы уверены, что он этого хочет? – кокетливо взглянула я на Марэнгла.
Ситуация была комичной.
– Виолетта, я прошу тебя стать моей женой, – заученно произнес Марэнгл, опередив мать.
– Спасибо за доверие, но я не дам ответа сейчас – подумаю. Не хотелось бы разочаровывать вас и разочаровываться самой.
Бетя погрустнела – видимо, ожидала услышать другое.
– Маричка, ну, покажи же, что ты приготовил.
Маричка достал коробочку, протянул мне. «Как в кино», – подумала я и осторожно, чувствуя себя героиней голливудской мелодрамы, откинула крышечку. Ну конечно же, там спряталось бриллиантовое кольцо в массивной платиновой лапке.
– Очень красивое кольцо. Шикарное. Но я его не приму, пока не определюсь с ответом.
– Это кольцо достойно только тебя, и оно твое независимо от ответа, – решительно произнесла Бетя.
– Нет, я его не приму, и закончим на этом, – столь же решительно пресекла я дальнейшие уговоры. – Давайте лучше пить чай со штруделем.
После обеда Бетя незаметно, как ей казалось, подмигнула мужу, и они засобирались куда-то. Уходя, она отвела меня в сторону и, понизив голос, сказала:
– Соглашайся, дорогая. Еврейский муж – это подарок судьбы. Ты никогда ни в чем не будешь нуж- даться. Будешь обласкана, любима и жить «как у Христа за пазухой». А я буду тебе второй мамой. – И уже громко добавила: – Нас не будет до вечера. Пока, дорогие.
Едва за ними закрылась дверь, я почувствовала «штормовое предупреждение». Марэнгл тяжело, исподлобья смотрел на меня.
– Нет, мы не будем этого делать, – тоном и взглядом остановила я исходящий от него импульс. – Это – давление (и в отличие от кольца, не в твою пользу).
Наш первый сексуальный опыт пока оставался единственным, – и воспоминания о нем не вдохновляли меня на повтор. «Напрасно они ушли», – поду-мала я.
– Ты ни разу не сказал, любишь ли меня?
– Разве это не понятно? – мрачно ответил Марэнгл.
– И ни разу не спросил, люблю ли я?
– Я знаю ответ. Но моего чувства хватит на двоих.
Где-то я уже это слышала… «Его любви хватит на двоих!» Да хоть на пятерых, мне-то что? У меня ведь даже на одного нет.
– Хорошо, я дам ответ завтра.
И к делу, как всегда, подошла обстоятельно. Если замуж приходится выходить по расчету, то расчет должен быть верным. Взяла листок и стала записывать. Начала с минусов: Марэнгл – типичный маменькин сынок. Но в моем случае это не недостаток – ведь маменька его меня обожает. Короткий вертикальный штрих – и минус стал плюсом. Он – зануда, полная противоположность мне. Но «в одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань». И будет ли мне комфортно с такой же «трепетной ланью»? Пожалуй, это хорошо, что мы разные. И этот минус постигла участь предыдущего. Далее… Его необузданный темперамент. Многие сочли бы это качество огромным плюсом. И я сочту. «Притушить легче, чем разжечь», – опрометчиво заключила я тогда. Есть поле для творческой деятельности: я стану его Пигмалионом, научу чувствовать тоньше, наслаждаться полутонами. Больше я не могла припомнить минусов Марэнгла и с удовольствием перешла к его плюсам. Он импозантный, серьезный, целеустремленный, главное – любит меня. И сокрушивший последние сомнения аргумент: «Бетя! Такая свекровь – действительно подарок судьбы». На горизонте – пусто, никого, даже отдаленно напоминающего Остапа Батлера, нет. Чаша весов перевесила. Решено! Позвонила Ромчику:
– Я выхожу замуж за Марэнгла, – объявила я.
– С ума сошла! Он тебе не пара. Надутый индюк. И к чему такая спешка? Ты можешь выйти за миллионера.
– Могу. Но в обмен на свои миллионы он потребует смирения и покорности. А я не могу дать то, чего у меня нет. Это во-первых. А во-вторых, Марэнгл тоже не беден.
– Я знаю, тебя бесполезно отговаривать, но решение твое не одобряю, – пробурчал Ромчик.
На следующий день первый звонок был от Бети:
– Что ты решила, сокровище мое?
– Я заеду в обед, и мы поговорим.
– Ну хоть намекни.
– До встречи.
Все-таки непонятно – почему она так в меня вцепилась…
Состав присутствующих за столом был, как всегда, еда отменной, как всегда, и Бетина непрекращающаяся трескотня, как всегда. Не было лишь благодушной атмосферы, как всегда. В воздухе
