Корона Ордынской империи, или Татарского ига не было

сложившихся примерно к XVIII в., так именно и возникли в указанных народах роды и племена с соответствующими названиями.

Как отмечает академик М. А. Усманов, в книге которого приводятся данные из «Чынгыз наме», есть заметная разница между «объектами и субъектами» в повествовании Рашид ад-Дина и татарского автора. И «похоже на то, что он когда-то видел летопись Рашид ад-Дина и передал ее версии по памяти, подвергнув своей редакции» (там же, 110).

Вне всякого сомнения «есть разница», и очень даже существенная. И о том, почему отличаются друг от друга данные Рашид ад-Дина и татарского источника, и кто, и чью «летопись подвергнул своей редакции», у меня есть свое мнение, отличное от предположения академика М. А. Усманова.

Как видно из приведенных выше сведений, а также из сведений древнего татарского исторического источника, многие и многие современные татары и башкиры, а также немало представителей и других тюркских народов, да и не только тюркских, имеют непосредственных общих предков — из племен (народа) средневековых татар. И эти племена, как можно уже понять, вовсе не «завоеватели халха-монголы, появившиеся в западе Евразии только в начале XIII в качестве кровожадных, полудиких кочевников».

Напомню, что, подвергая обоснованному, как видим, сомнению данные, содержащиеся в летописи Рашид ад-Дина, и данные Юаньской истории, сочиненной китайцами после свержения Монгольской династии, В. П. Васильев подчеркивает, что вторжение татар под руководством Чынгыз хана в империю Цзинь началась с северо-западной части Монголии, со стороны Восточного Туркестана (17, 127–128, 136). Указанный факт — то, что именно с запада пришло «поколение» татар Чынгыз хана в восточную часть Центральной Азии, противоречит также и всему содержанию официальной «истории о монголо-татарах, предках халха-монголов, уроженцев Забайкалья».

Приведу интересные сведения В. П. Васильева, полученные им из записок древнего китайского путешественника Ху-цяо (945–953 гг.) (17, 37):

Китаец пишет, что «Кидане некогда отправили 10 человек с 20 лошадьми (пробегавшими сто миль в день), с дорожным запасом, на север. Эти люди, в продолжении года идя на север, проехали через 43 города.

Там жители делают жилища из древесной коры; языка их никто не понимал, и поэтому не могли знать названия гор, рек и племен; в этих местах на равнинах тепло, а в горах и лесах холодно.

Прибывши в 33-й город, они достали одного человека, который знал те-дяньский (татарский? — В. П. Васильев) язык, и тот сказал, что название земли есть Цзе-ли-у-юй (или гань) — сеянь» (там же, 40).

Следует полагать, что верно предположение В. П. Васильева в его объяснениях, сопровождающих перевод текста Ху-цяо, о том, что под «те-дяньским» языком Ху-цяо имеет в виду именно татаньский (татарский) язык. Так как это свое предположение русский академик сделал после долгих десяти лет изучения и сопоставления древнекитайских исторических источников, и что примечательно, он в совершенстве смог овладеть китайским языком, включая многие старокитайские диалекты. И главное — сведения В. П. Васильева, в данном конкретном случае — сведения Ху-цяо, согласуются с данными других исследователей, приведенными выше, о том, что татары расселились задолго до «эпохи монголов» далеко от восточной части Евразии — вплоть до ее западных областей в Восточной Европе.

В записках Ху-цяо, несомненно, говорится о северо-западном направлении — это следует, например, из того, что кидане к началу X в. успели продвинуться значительно южнее от мест расположения своих исконных земель. К тому же, если воспринимать записки Ху-цяо буквально и считать, что кидане продвигались в течение года строго на север, то получится, что они бы достигли полярных районов, а то и Северного Ледовитого океана — а в записках Ху-цяо нет подобных сведений. Напротив, он отмечает, что там, где побывали кидане, «в долинах тепло, а в горах холодно».

При том китайская транскрипция, естественно, исказила до неузнаваемости подлинное звучание названия местности, до которой добралась экспедиция киданей. Но время указанной экспедиции можно определить примерно как конец IX в. — начало X в. Как следует из приведенных сведений, в X в. владеющие татарским языком могли встретиться весьма и весьма далеко от восточной окраины Евразии — и что примечательно, кидане-путешественники владели татарским языком также хорошо, как и тот человек, которого они встретили вдали от своей родины.

Также В. П. Васильев, анализируя записи Ху-цяо в сопоставлении с другими источниками, отмечает, что первоначальная родина предков современных халха-монголов — нижнее течение реки Амур, «от киданей до моря». И академик, поясняя, что древние Татары, соплеменники Чынгыз хана, вряд ли были предками народа халха-монголов, замечает — «и не к чему искать их (нынешних монголов) имени в татанях, выходцах из Маньчжурии и поселившихся у Инь-Шаня» (17, 38).

Также В. П. Васильев подчеркивает, что «огромные пространства Средней Азии издревле говорили языками близкими нынешним, т. е. на востоке маньчжурским, в центре — халха-монгольским и на западе турецким (тюркским. — Г.Е.)» (там же, 129). И факт появления татар Чынгыз хана именно из западной части Центральной Азии также свидетельствует об их принадлежности к носителям именно одного из тюркских языков. И еще — нам уже известно, что именно в западной части Центральной Азии и в Южной Сибири, а также, по некоторым данным — ив Восточной Европе, и еще задолго до «монголо-татарского нашествия» были места расселения «татар до эпохи Чынгыз хана».

И нет, повторю, никаких оснований считать, что «татары до Чынгыз хана» и «татары Чынгыз хана» — какие-то «два разных народа, жившие примерно в одно время и носившие одинаковые названия», как полагают официальные историки. Или название одного народа распространяли на «всех кочевников», невзирая на их различия в языке, во внешности и т. п. — но В. П. Васильев конкретно указывает, как мы видели выше, что относительно названия «татар» — явно ошибочно полагать его «общим названием всех племен, которых позже прозвали монголами».

Приведем сведения человека, бывшего почти в продолжении 17 лет должностным лицом высшей Юаньской администрации монголо-татар в Китае — итальянца Марко Поло, и как следует полагать, много узнавшего непосредственно от самих монголо-татар о начальном этапе истории их Державы (111, 32).

Тем не менее, сведения Марко Поло, полученные европейцами задолго до сочиненной китайцами Юаньской истории и схемы-легенды о «войне этнических первомонголов и татар», содержащейся в «Сборнике летописей» перса Рашид ад-Дина, часто игнорируются при описании истории монголо-татарской империи:

«Случилось, что в 1187 г. татары выбрали себе царя, и звался он по- ихнему Чингисхан, был он человек храбрый, умный и удалой; когда, скажу вам, выбрали его в цари, татары со всего света, что были рассеяны по чужим странам, пришли к нему и признали его своим государем» (Выделено мной. — Г.Е.) (81; Глава LXV).

Из каких частей всего света прибыли татары к Чынгыз хану, чтобы признать его своим государем, мы примерно уже знаем, приведу дополнительно сведения об этом из летописей мусульманских авторов, написанных уже в «эпоху монголо-татар»:

«Перед этим, тоже вследствие силы и могущества татар, был такой же случай и по этой же причине еще (и поныне) в областях Хитая, Хинда и Синда, в Чине и Мачине, в стране киргизов, келаиров и башкир, в Дешт-и-Кипчаке, в северных от него районах, у арабских племен, в Сирии, Египте и Марокко (Магрибе) все тюркские племена называют татарами. Тех татарских племен, что известны и славны и каждое в отдельности имеет войско и (своего) государя, шесть…» (выделено мной. — Г.Е.) (87, 103). Отметим здесь, что С. Г. Кляшторный вполне обоснованно, как мы видели из всего приведенного выше, полагает, что под «племенами с государями и с войском» подразумеваются именно государства татар (53, 133).

Также мы можем сделать вывод, что сведения Марко Поло о том, что именно средневековые «татары выбрали Чынгыз хана царем и со всего света пришли к нему», чтобы основать под его руководством державу монголов, являются вполне достоверными.

Таким образом, татарские племена, в рассматриваемое время (VIII–IX вв. и позднее) обитали в районах Забайкалья, Алтая (включая Монгольский Алтай), Южной Сибири и Северного Казахстана,