Высотка

Баев, по обыкновению, будет гаерничать:

ну и что? натрепала языком, а где результат?

где, так сказать, мораль сей басни?

я ни фига не понял, переведи с кошачьего на человеческий

и эти, как их, акценты почетче

один, мол, интеллигент в двадцать пятом поколении

а другой бандит недорезанный

вот тогда и поглядим

Петя скажет: я отсидел с тобой

столько человеко-часов в кино

что выставлять меня киноненавистником

по меньшей мере несправедливо

а если хочешь, чтобы я был лаконичным, как спартанец

вот тебе мой вердикт: зацепило

остальное Гарик объяснит и по полочкам разложит, я пас

периодически в комнату вламываются остальные

а че это вы тут делаете?

но, решив, что у нас разборки

испаряются, стрельнув у Баева сигаретку «Dunhill»

он своим привычкам не изменяет

шапочку так и не надел

хотя просили, и не раз

Митя улыбается и молчит

иногда бросает на меня короткий взгляд

и я слышу звук «бамц»

как будто скрестились два клинка

остальные не слышат

Баев, насупившись, сидит в углу

поигрывая брелком от ключей

у него теперь есть дом, есть ключ, на кой мы ему сдались?

так, морока одна, позвали — я пришел

скоро там у вас финальные титры?

Петя тоже намеревается сбежать под шумок

ему очень надо, он обязательный, он занятой

если бы не это, посидел бы еще

в комнате тринадцать тридцать один

двадцать один ноль четыре

четырнадцать ноль шесть

дым стоит столбом

пепельницу три раза вытряхивали, давно здесь сидим

Гарик мусолит проблему выбора между истиной и опытом

уже разложил по Декарту, переходит к Витгенштейну

Баев сейчас пошлет всех на три буковки

Петя ловит тачку, он безбожно опоздал

а тут еще пробки, чтоб их

у Митьки совершенно счастливые глаза

я успеваю это заметить в промежутке

между тирадами Гарика

которого слушаю, между прочим

очень внимательно

если честно, Гарик, у меня вообще не было выбора

когда я решила рассказать о нас, как я это помню

все происходило единственным образом — и никак иначе

но я уверена, что это не передается

(разве что взять и поставить Дженис?)

не бывает одесского воздуха, закупоренного в банке

и ничего нельзя зафиксировать, тем более воспроизвести

(даже Дженис на пленке поет каждый раз заново)

а кто не пережил — не поймет

(но есть хотя бы один, кто не пережил?)

да, я была счастлива, когда писала о нас

потому что искала и нашла, и вряд ли когда-нибудь потеряю

но ведь это ничего не значит — мое отдельно взятое щастье

(или все-таки значит?)

Баев притушил окурок, поднялся, руки в карманы

Петя давно на совещании

и не скажешь, что когда-то гонял по коридорам козлов

и заправлялся под лестницей из аптечки

в комнату врывается Кот

парни, ну сколько можно, у нас давно нолито

каждую секунду испаряется двести молекулярных слоев

Зурик там такое приготовил — набежали с верхних этажей

невозможно находиться рядом без риска для жизни

вас только и ждем

Акис, усланный в магазин за плюшками

нажимает на кнопочку вызова

и лифт, трясясь от старости

останавливается на тринадцатом этаже

Самсон караулит Баева в коридоре

Танька с интересом разглядывает Митю

Митя улыбается и молчит

мы в той же комнате, ничего не изменилось

комната подвешена за уголки

в пространстве неопределенных

свет, огибая шпиль ГЗ

несется со скоростью Митькиной «Явы»

приблизительно триста тысяч километров в секунду

нам по двадцать, все как у других

а кажется, что это происходит только с тобой