Н. К. Шильдер, первый историк царствования Павла, согласился, что антиекатерининская государственно- политическая направленность «продолжала существовать» всю первую половину XIX века, и «преемственность павловских преданий во многом уцелела». Он возложил на эти «предания» вину и за военные поселения, и за 14 декабря, и «рыцарскую внешнюю политику», и за поражение России в Крымской войне. Той же точки зрения, видимо, придерживались и исторический публицист Казимир Валишевский, и известный русский писатель Дмитрий Мережковский. Лишь автор, изданный мизерным тиражом в годы Первой мировой войны, М.В. Клочков – единственный, кто возражает против этих упреков, утверждая, что именно при Павле началась военная реформа, подготовившая армию к войне 1812 года, были предприняты первые шаги в ограничении крепостного права, а также заложены основы законодательного корпуса Российской империи.
В 1916 году в околоцерковных кругах даже была попытка добиться канонизации «невинно убиенного» императора. По крайней мере, его могила в Петропавловском соборе Санкт-Петербурга считалась среди простого народа чудотворной и была постоянно усыпана свежими цветами. В соборе даже существовала специальная книга, куда записывались чудеса, произошедшие по молитвам у этой могилы.
Леволиберальные, а следом за ними и советские историки были склонны приуменьшать значение Павловского царствования в истории России. Они, безусловно, не испытывали никакого пиетета к Екатерине II, однако рассматривали Павла лишь как частный случай особо жестокого проявления абсолютизма (в чем заключалась «особая жестокость», обычно умалчивалось), в корне не отличавшегося ни от предшественников, ни от наследников. Только в середине 1980 годов Н. Я. Эйдельман попытался понять социальный смысл Павловской консервативно-реформаторской утопии. Этому автору принадлежит и заслуга реабилитации имени Павла в глазах интеллигенции.
Вышедшие за последние 10–15 лет книги в основном суммируют все высказанные точки зрения, не делая особенно глубоких и новых выводов. Видимо, окончательное суждение о том, кем же именно был император Павел Петрович, а также насколько реальна была его политическая программа и какое место она занимает в последующей российской истории, еще предстоит вынести.
Павел Петрович был не только дальновидным или, напротив, неудачливым государственным деятелем. Он был прежде всего человеком очень трагической судьбы. Еще в 1776 году он написал в письме: «Для меня не существует ни партий, ни интересов, кроме интересов государства, а при моем характере мне тяжело видеть, что дела идут вкривь и вкось и что причиною тому небрежность и личные виды. Я желаю лучше быть ненавидимым за правое дело, чем любимым за дело неправое». Но окружавшие его люди, как правило, даже не пытались понять причин его поведения. Что же касается посмертной репутации, то до недавнего времени она была самой ужасной после Ивана Грозного. Конечно, проще назвать человека сумасшедшим или злодеем, чтобы объяснить нелогичные, с нашей точки зрения поступки, этого человека. Однако это вряд ли будет справедливым.
Поэт Владислав Ходасевич писал о непонятом и странном императоре: «Когда русское общество говорит, что смерть Павла была расплатой за его притеснения, оно забывает, что он теснил тех, кто раскинулся слишком широко, тех сильных и многоправных, кто должен быть стеснен и обуздан ради бесправных и слабых. Может быть, это и была историческая ошибка его. Но какая в ней моральная высота! Он любил справедливость – мы к нему несправедливы. Он был рыцарем – убит из-за угла. Ругаем из-за угла…»
Свержение Педро I Жестокого
Педро I Кастильский (1334–1369) – король Кастилии и Леона с 1350 года не случайно получил такое прозвище: от руки этого жестокого и коварного убийцы погибло немало людей. В числе жертв Педро Жестокого числятся даже его несовершеннолетние братья и жена Бланка Кастильская. Многочисленные злодеяния восстановили против него кастильскую знать. После долгих междоусобных войн Педро потерял королевство и погиб от руки Энрике Трастамарского, своего незаконнорожденного брата. Но не все историки называли короля Педро Жестоким. Во многих работах более позднего времени его называли Педро Справедливым. К тому же романтическая биография Педро и его любовь к красавице Марии де ла Падилья привлекали к себе внимание множества драматургов и литераторов, в числе которых были Лопе де Вега и Вольтер, представивших Педро в образе непонятого благородного героя.
Какова же истинная биография Педро Жестокого и почему возникла легенда о Педро Справедливом? Каким был этот странный человек, и насколько его ставшая нарицательной жестокость была реальной, а насколько приписанной ему победителями (Энрике Трастамарским и его братьями)? Король Педро, кто он – дитя жестокого века, справедливый и очерненный сводным братом правитель или и впрямь злой и коварный человек, возбуждавший только ненависть?
Какие силы правили в драматическом треугольнике Педро – Мария де ла Падилья – Бланка де Бурбон? Какими были эти женщины, сыгравшие столь важную роль в жизни монарха и всего королевства? Есть ли доля истины в легенде, повествующей о том, что королева Бланка была виновна в адюльтере с братом Педро – Фадрико (Федериго), а Мария де ла Падилья приворожила Педро, еще инфанта, с помощью неких тайных знаний?
Любопытную вереницу гипотез породил «еврейский вопрос», точнее, «еврейско-мавританский» – ну куда же без него в средневековой Испании… Отношения Педро I с евреями были довольно неоднозначными: Педро Жестокий отдал пост главного казначея и весь сбор налогов в руки дону Шмуэлю ха-Леви, а потом внезапно изменил свое отношение к еврейским общинам. Почему это произошло? Из-за тесных связей с маврами, с которыми Педро воевал? Существует гипотеза, что Мария де ла Падилья на самом деле имела весьма сомнительный «пятый пункт», а Педро об этом и не догадывался. Могло ли это впоследствии тоже сыграть свою роль? И вообще, есть ли хотя бы доля истины в этих спекуляциях?
Какова роль «серого кардинала» Хуана Альбукерке? Против кого он интриговал? Чего хотел добиться?
Что представлял из себя брат-враг Энрике Трастамарский, впоследствии король Кастилии Энрике Первый? Может быть, это его нужно было назвать Жестоким? Какие были у него права на престол? Что выиграла Испания от переворота Энрике?
Предыстория. Почему у Педро было много конкурентов на престолонаследие
Итак, к середине XIV века на территории Пиренейского полуострова существовали два мощных христианских королевства: Арагон с подчиненными ему Валенсией и Мальоркой и объединенные Кастилия и Леон. От былого могущества арабов остался только Гранадский эмират на юге полуострова. Последующие годы Арагон и Кастилия-Леон не обращали особого внимания на Гранаду, решая локальные задачи. Арагон укреплял свое влияние на Средиземном море, захватив Сицилию и Неаполь. Кастилия и Леон погрязли во внутренних войнах между претендентами на трон. А претендентов этих благодаря усилиям короля Альфонсо XI действительно было немало. Альфонсо XI Кастильский (1312–1350) оставил одного законного сына Педро и пять сыновей незаконнорожденных: Энрике, Фадрике (или Фредрего), Фернандо, Тельо и Хуана, прижитых от знатной севильской дамы Элеоноры де Гусман, а также дочь. Все незаконные сыновья Альфонса имели громкие титулы, владели крупными сеньориями и обладали громадным богатством. В частности Энрике носил титул графа Трастамарского, а Фадрике был магистром ордена Сантьяго.
Период правления Альфонсо XI был непростым временем для Испании. Инфанту Альфонсо еще не было и года, когда внезапно и загадочно умер его отец (были подозрения, что его отравили). Фердинанд IV не успел сделать никаких распоряжений относительно регентства, а потому в борьбу за право опекать короля вступила вся аристократия. Страна погрузилась в хаос и анархию. Неудивительно, что выросший среди смут король стал человеком вероломным, жестоким и распутным (хотя таким же был и его отец Фердинанд IV).
Женившись на португальской инфанте Марии Португальской, король вскоре стал открыто пренебрегать ею и фактически предоставил права королевы своей любовнице Элеоноре де Гусман (1310–1351) – вдове кастильского гранда (она стала фавориткой короля Альфонсо XI в 1330 году). Это привело к упорной борьбе с его тестем Альфонсо IV Португальским. Долголетняя связь Альфонсо XI с Элеонорой де Гусман возбуждала недовольство короля Португалии, который искал повода для вмешательства во внутренние дела Кастилии и нашел его, когда после вступления на престол Педро началась борьба за кастильскую корону между последним и бастардами Альфонсо. Но это будет еще не скоро, а пока нужно было решать неотложные проблемы. Лишь под угрозой очередного нашествия мавров противники смогли примириться.
