галочку, доложит монарху: «Сражение происходило в точном соответствии с пожеланиями Вашего Величества». Так, как это делал незабвенный «великий молчальник».
Со времен Тридцатилетней войны в XVII веке Германия оставалась раздробленной на герцогства, королевства и княжества, враждовавшие друг с другом более активно, чем с внешними врагами. Этим пользовались крупнейшие державы, каждая находила здесь опору в том или ином владении, всех устраивало отсутствие на своих границах – западных или восточных – слишком сильного соседа. Этим пользовались и полководцы, в частности Наполеон, поставивший большинство германских государей в унизительное положение, бивший их поодиночке. Естественно, чересполосица в Германии мешала нормальному экономическому росту, немецкие буржуа не были конкурентами французам или англичанам в вопросе отношений с колониями.
Уже в XVIII веке прогрессивные деятели Германии говорили о необходимости объединения немецких земель. В роли же объединителя могли выступить два государства: Австрийская империя или усилившаяся к этому времени Пруссия. В связи с этим были два варианта пути такого объединения: «великогерманский», когда немецкие земли, а также венгерские и часть славянских оказывались под властью Габсбургов, и «малогерманский» – объединение лишь немецких областей под властью Гогенцоллернов.
Наполеон отчетливо показал немцам всю невыгоду их распыленного положения. Германские княжества продемонстрировали всю свою экономическую, политическую, военную слабость; благодаря императорским перекройкам европейской карты стала очевидной условность сформировавшихся исторических границ этих княжеств. В победе над Наполеоном на поле сражения под Лейпцигом и потом при Ватерлоо немцы (пруссаки, саксонцы и другие) играли уже заметную роль, они уже могли говорить о национальной гордости, о больших возможностях, открывшихся перед их страной. С другой стороны, влияние переживших революцию французов (что нашло отражение и в кодексе Наполеона) сказалось и на развитии социально-экономического строя внутри Германии. Еще когда Бонапарт практически безраздельно правил континентом, та же Пруссия пошла на серьезные реформы буржуазного характера. Венский конгресс 1815 года, конечно, не создал германского монолита, но потрясения первой четверти XIX века дали толчок к развитию в Германии объединительных тенденций. Пруссия же неуклонно двигалась к тому, чтобы стать главным проводником этих процессов.
Страшная катастрофа в битве при Йене в 1806 году не только поставила Пруссию на колени, но и способствовала бурному росту здорового национализма, активным поискам путей усиления страны во всех отношениях. Было отменено крепостное право, проводились другие реформы буржуазного характера. Это в полной мере и чуть ли не в первую очередь касалось и военного дела. Здесь даже при наступлении периодов реакции в следующие полвека устойчиво сохранялось направление на модернизацию.
Главным шагом стало введение еще во время наполеоновских войн всеобщей воинской повинности. Это превращало армию в национальную. Представители буржуазного класса, которые теперь должны были служить, были более образованны, что открывало перед военачальниками большие перспективы по обучению и перевооружению войска. Увеличилось количество командиров, и офицерский состав настойчиво отучали смотреть на представителей низшего сословия сверху вниз. Улучшение кадров позволило провести тактическое раздробление больших масс на относительно мелкие отряды. В армии были отменены телесные наказания. Срок службы был серьезно сокращен. Это позволило иметь в стране большое количество обученных войск, которые можно было мобилизовать во время войны, – по окончании службы человек несколько лет оставался в резерве, а «текучесть» кадров в действующей армии повысилась. Были предприняты и шаги по так называемому «вооружению народа». В Пруссии была создана особая народная милиция – ландвер. Конечно, он обладал ограниченными возможностями, а воины ландвера постоянно становились объектом насмешек со стороны кадровых военных, но такое ополчение позволяло поддерживать соответствующий дух более широких масс населения, проводить военное обучение большего числа людей. Реформа 1860 года серьезно снизила значение этих частей, которые у властей вызывали справедливые опасения, но в последующих войнах прусское командование все же могло использовать ландвер для несения тыловой и охранительной службы, не отвлекая для этого части регулярной армии.
В повышении морального духа армии важную роль играла официальная пропаганда, в школе учителя несколько десятилетий воспитывали детей в военно-патриотическом духе. К 60-м годам Пруссия обладала, возможно, наиболее преданными солдатами, которые были способны не бежать под огнем противника, соблюдать дисциплину в самых экстремальных ситуациях. Способствовало этому и проведение регулярных учений. Впрочем, здесь постоянно соперничали две тенденции – реально-боевая и плацпарадная. Слишком уж увлекались военачальники, возглавляемые самими августейшими лицами, формальной стороной дела, «красивистикой». «Рота, которая может хорошо пройти церемониальным маршем, – говорил один из прусских королей, – пойдет хорошо и на неприятеля». На плацу батальоны и полки виртуозно выполняли перестроения, боевые порядки радовали глаз прямотой линий. В результате на второй план отходило реальное изучение новых условий, в которых придется вести бой, а именно – плотного огня противника. Сомкнутый строй был совершенно негоден при атаке под обстрелом. Это негативно отразилось на действиях прусской армии, особенно во франко-прусскую войну. Пришлось прямо на поле боя отказываться от парадных приемов, от ударной тактики типа «напролом».
Изменения, коснувшиеся вооружения, лучше всего были заметны на примере ружей. Прусские солдаты были вооружены игольчатыми ружьями Дрейзе, заряжавшимися с казны. Так как техника того времени еще не решила проблемы с удалением после выстрела из ствола металлической гильзы, последнюю делали из бумаги, чтобы она сгорала при выстреле. Капсюль же нельзя было укрепить на тонкой бумажной гильзе, и его пришлось отнести в середину патрона. Чтобы воспламенить этот капсюль, ударник должен был предварительно пробить бумажную гильзу и пройти через весь заряд пороха; поэтому он получал форму длинной тонкой иглы, которая ломалась при малейшей неисправности в ружье или патроне. Для этого прусские солдаты имели некоторый запас игл. В свое время секрет этого ружья стал известен военным других стран, но те отказались от перевода на это оружие своих армий, поскольку ружья Дрейзе требовали более высокой технической культуры солдатской армии. Пруссия могла это себе позволить, поскольку всеобщая воинская повинность именно такой массой снабжала армию. Ружья Дрейзе позволяли вести в три раза более частый огонь, а главное – заряжать ружья в лежачем положении, что приводило в конечном итоге к гораздо меньшим потерям. На высоте была и прусская артиллерия. Здесь были введены в действие стальные (а не бронзовые) пушки рождавшейся империи Круппа. Его орудия тоже заряжались с казны.
В 1857 году регентом Пруссии при слабоумном Фридрихе Вильгельме IV стал его брат Вильгельм, отличавшийся реакционными взглядами и большими амбициями. Вскоре он стал прусским королем. Вильгельм I был довольно далек от идей германского объединения, но он, безусловно, жаждал территориальных приращений для своей страны. Прусскую корону Вильгельм ценил более, нежели возможную германскую. Но и для столь «непрогрессивных» целей ему необходимо было усилить регулярную армию. С этой целью в 1860 году король вместе с энергичным и властным военным министром Рооном проводит военную реформу. Вообще-то, суть новой реформы виделась королю во вполне реакционном духе. Одной из главных целей было создание вымуштрованной, преданной королю постоянной армии, лишенной буржуазного вольнодумства, что особенно беспокоило правящий феодальный класс после революционных событий 1848 года. «Мне не нужны в армии ни студенты, ни богатые люди», – говорил Вильгельм I. Кроме того, удар наносился и по роли ландвера. Однако объективно изменения действительно усилили прусскую армию.
По реформе 1860 года, контингент, ежегодно призываемый в ряды армии, был увеличен на 66 %. Срок действительной службы был продлен с 2 до 3 лет. Общий срок службы в армии и резерве возрастал с 5 до 7 лет. Образовывались запасные части, обеспечивавшие пополнение постоянной армии. Ландвер был сокращен – он потерял два своих младших возраста (25–27 лет), отошедшие в резерв постоянной армии. Теперь в ландвере находились люди, выслужившие сроки пребывания в постоянной армии и ее резерве. Эта народная милиция предназначалась только для тыловой службы. Все эти меры привели к тому, что состав прусской армии в мирное время был удвоен, во время войны численность армии осталась, в общем, прежней – 350 тысяч человек, – но целиком постоянной армии без примеси ландвера. Армия омолаживалась и становилась однотонной.
