столетних лип клубились осенние сумерки. На скамейках, укрытые в тени, жались друг к другу парочки. Слышался тихий шепот, приглушенный смех. Леонид шагал вперед, стараясь не глядеть по сторонам. Кто его знает, может быть, где-то тут, в полутьме, прячется и его полоумный братец со своей зазнобой. Обжимаются и воркуют, как голубки. Одна пара примостилась прямо на газоне, под деревьями. На мгновение в неясном сумеречном свете Макееву показалось, что он различает тонкую гибкую фигуру и белокурые волосы брата, слышит звонкий голос Веры. Он представил себе, как Алексей дотрагивается пальцами до ее щеки, смотрит безумными влюбленными глазами, тянется к ней губами. Леонид со злостью сплюнул под ноги. Теперь, подойдя ближе, он разглядел сидевших под деревом и удостоверился, что это не Алеша с Верой. Но легче не стало. Не здесь, значит, сидят где-то еще, смеются, целуются.
Он и сам не понимал, почему сама мысль об этом казалась ему так противна. Почему в Вере, светловолосой юной девчонке, которую он почти не знал, воплотилось для него мировое зло. Ясным было лишь твердое убеждение, что брат в беде, его нужно спасать. И Леонид предпочитал доверять своим ощущениям, а не копаться в оттенках собственных чувств.
Марианна встретила его у выхода из отделения милиции, просунула руку под локоть, быстро поцеловала.
— Ну? Что ты узнала? — поторопил ее Леонид.
— Да про саму Веру, в общем-то, ничего, — объяснила Марианна. — Да и что про нее можно было раскопать? Восемнадцатилетняя девчонка, школу в прошлом году закончила. А вот отец, Калинин Николай Иванович…
— Что — отец?
Леня был несколько разочарован. Вряд ли информация об отце девушки сможет как-то поколебать Алешино решение, даже если его будущий тесть окажется самим Джеком Потрошителем. Но чем черт не шутит? Надо использовать каждую возможность…
— Он на Западе печатался, понимаешь?
— Нет, — потряс головой Леня. — Где печатался? Что печатал?
— Да пишет он, — пояснила Марианна. — Рассказы там всякие или повести, не знаю… В Союзе его не издавали, ну и он в самиздате участвовал, что-то там сам на машинке перепечатывал и распространял среди своих. Вот… Потом с кем-то из друзей-эмигрантов передал свою писанину в Америку. И там прославился, а здесь стало известно. Представляешь, какой шмон был? Его и из института, где преподавал, поперли, и в КГБ таскали. Сейчас притихло вроде. Понимаешь, что это значит?
— Что? — переспросил Леня.
— А то, что, если Алешка с Верой поженятся, с таким тестем ему заграницы не видать как своих ушей. Так что можешь забыть и про чемпионат мира, и про Олимпиаду. Будет наш Лешечка всю жизнь на скамейке запасных, — развела руками Марианна.
Леонид выругался вполголоса. Такого он не ожидал. Эта история никак не поможет, только усложнит все дело.
— Он не женится на ней, — качая головой, без уверенности в голосе выговорил Макеев. — Должен же Лешка понимать, что никакая баба не стоит его карьеры…
— Должен? — хитро прищурилась Марианна. — А может, у него другое мнение? И помешать ты ему ничем не сможешь, он ведь совершеннолетний.
Леонид бросил на нее быстрый взгляд. Женщина, казалось, получала удовольствие от сложившейся ситуации, откровенно забавлялась и веселилась, видя его растерянность.
— Нужно помешать! — с убеждением сказал Леонид. — Сломает себе жизнь, потом жалеть будет, а ничего уже не вернешь. Нельзя этого допустить!
— Ну а как его переубедишь? — допытывалась Марианна. — Что ты сделаешь? Дома запрешь, привяжешь к батарее? Или паспорт выкрадешь? Он тебя и не спросит, пойдет завтра же с ней распишется!
— Отвлечь его нужно! — сообразил Макеев. — Эта Вера первая ему под руку подвернулась, у него до нее и не было никого. Поэтому мальчишка так и зациклился. Познакомить его с какой-нибудь телкой, чтоб симпатичная и не ломалась, он и остынет. Как думаешь?
Марианна нахмурилась, потерла указательным пальцем переносицу.
— Это некрасиво, — наконец объявила она. — Нельзя манипулировать человеком даже для его пользы. Он сам должен решать.
— Почему манипулировать? — резко возразил Леонид. — При чем тут манипуляции? Я что, уже брата со своей приятельницей познакомить не могу? Не насильно же я его в постель к ней засуну, а если сам полезет, так в чем моя вина, а?
Марианна растерянно пожала плечами. Она чувствовала, что в рассуждениях Леонида что-то не так, но он говорил напористо, убежденно, и девушка не могла сориентироваться и возразить.
— Вот видишь! Так и поступим. Есть же у тебя подруги… Эта, как там ее, Алла. Он ей понравится…
— Понравится! — хохотнула Марианна. — Алке все нравятся, она вообще такая… добрая.
— Вот и отлично! Значит, на следующей неделе все это замутим. Как раз бабка в санаторий уезжает. Устроим бухач, стол накроем, музыка, танцы, все дела. А если Лешка Алке твоей присунет по пьяни, мы ни в чем не будем виноваты.
Марианна с сомнением покачала головой. И Леня, обхватив ее сильной рукой за плечи, крепче прижал к себе, убеждая:
— Ну что мы плохого делаем? Если он так сильно любит Веру, никакая Алка не заманит, верно? Вот посмотри на меня! Я же тебя люблю, — он притянул к себе голову Марианны и быстро поцеловал ее, — и меня соблазнять бесполезно. Не клюнет Алешка, значит, я дурак, а у него настоящая любовь. Ну и пусть тогда бросает все и женится, и пальцем не шевельну. Договорились?
— Договорились, — пожала плечами разомлевшая от нежных слов Марианна.
10
— Леня, ты все запомнил? — не унималась Валентина Васильевна. — Значит, в морозилке котлеты, в холодильнике кастрюля супа, запасные ключи я оставила у соседки, если потеряете.
— Запомнил, запомнил, — кивал Макеев. — Иди уже, ради бога, опоздаешь на автобус.
Но Валентина Васильевна, не обращая на него внимания, отправилась в Алешину комнату.
— Алеша, твои постиранные майки лежат в шкафу на третьей полке. И смотри у меня, надевай верхнюю из стопочки, а не что покрасивше.
— Ох, бабуль, прямо не знаю, как мы тут без тебя останемся, — шутливо сетовал Алеша. — Ведь пропадем же.
— Тебе бы все зубоскалить. — Старуха прошествовала в прихожую и принялась, кряхтя и охая, натягивать осенние сапоги. — А я и правда не знаю, как вы тут без меня останетесь. Вся душа за вас изболелась! Вы-то только рады бабку сплавить подальше.
— Начинается… — сквозь зубы пробормотал Макеев.
Он подхватил с пола раздутую клеенчатую сумку и распахнул дверь на лестницу.
— Бабуля, автобус без тебя уйдет! Беги скорее. Целоваться некогда!
Валентина Васильевна выдернула сумку из его рук, вышла на лестницу и захлопнула за собой дверь.
— И газ! Газ не забывайте выключать, когда уходите! — выкрикнула она уже с лестничной площадки.
Алеша выскочил в коридор, подпрыгнул, и, ухватившись руками за турник, принялся раскачиваться вперед-назад, как на тарзанке, вопя:
— Ура! Свобода!
Леня, заразившись весельем брата, тоже рассмеялся и изобразил несколько па искрометного
