Он представил вход в башню через балкон, крадясь сквозь сумрак темного зала, пока он не найдет ее в ее комнате. А потом он представлял выражение ее лица: образы ее ошеломления переходящее в изумление, ясная радость на ее лице, руки, сжатые у ее изящной груди. Но что, если она сердится? Все еще сердится, пять лет спустя. Это было возможно. Он не должен исключать такую возможность.
Они разделили что-то редкое и красивое, и он узнал, что женщины глубоко чувствуют, когда к ним приходит любовь. Они чувствовал любовь, таким образом, Роланд никогда не мог этого понять, как если бы у их сердец были дополнительные камеры, обширные бесконечности, где любовь может остаться и не уходить. Что он здесь делает? Ветер гулял под его стальной броней. Он не должен быть здесь. Это часть его жизнь закончилась. Кем, возможно, был не прав относительно любви, но он не был прав относительно того, как время изменило Роланда. Он должен спуститься обратно, сесть на своего коня, и найти Даниэля. Только ... он не мог. Что он мог сделать? Он мог унижаться. Он мог упасть на колени и поклониться ей, прося прощение. Он мог бы и он сделает... До этого момента он даже не понимал, что хотел ее прощение.
Теперь он был рядом с балконом, дрожа. Он нервничал или был взволнован? Он слишком далеко зашел, и еще он не знал, что он хотел бы сказать. Несколько строк из стихотворения сохранились в уголке его сердца... Не позволял ни одному лицу проживать в памяти... Но лицо Розалины... Нет... с ней не было неприятностей раньше: ей не нужна была плохая поэзия. Ей необходима телесная, взаимная любовь. Роланд мог дать это теперь? Красный занавес, шелестевший на ветру, разошелся от смелого прикосновения его пальцев. Он спрятался за каменной стеной, но вытянул шею, пока его взгляд проникал в спальню, где он любил сидеть с ней. С Розалин. Она была великолепна, сидя на деревянном стуле, в углу, напевая себе под нос.
Ее лицо было старше, но годы были добры: она выросла из девушки Роланда в красивую молодую женщину. Она светилась. Она была впечатляющей. Да, Роланд знал, что он совершил ошибку. Он был зеленым в любви и глупым, циничным и уверенным, что все может продолжиться. Слишком быстро прислушался к горькому заявлению Кема.
Но посмотрите на Люси и Даниэля. Они показали Роланду, что любовь может пережить даже самое суровое наказание. И возможно все, вплоть до этого момента — случайно возвращение к этой эпохе, договоренность помочь Шелби и Майлзу, поездка мимо старого замка Розалин - произошло по какой-то причине. Ему был дан второй шанс на любовь. На этот раз, он будет следовать за своим сердцем. Он был готов направиться в открытое окно. Но подождите, Розалина пела не для себя. Роланд моргнул, взглянув еще раз.
Она была не одна: маленький ребенок, закутанный в пуховую перину. Ребенок был грудничком. Розалина была матерью. Розалина была чьей-то женой. Тело Роланда напряглось, и небольшой вздох сорвался с его губ. Он должен был испытать облегчение, от того что она выглядит так хорошо - она выглядела счастливой как никогда - но все, что он чувствовал, было сильное одиночество. Он откатился достаточно далеко от двери балкона, ударившись спиной о изогнутые стены башни. Что за мужчина занял место, которое Роланд никогда не должен был оставлять? Он осмелился еще раз взглянуть внутрь, смотрел, как Розалина поднялась со стула и положила малыша в деревянную колыбель. Роланд закрыл глаза и слушал звуки ее утихающих шагов как песню, когда она вышла их комнаты и пошла вниз по коридору.
Это не могло закончиться подобным образом, его последний взгляд на любимую. Дурак. Дурак потому что вернулся. Дурак, что не смог остаться один. Инстинктивно он последовал за ней, залез на небольшой выступ у следующего окна. Он схватился за стену стертыми пальцами. Эта комната, рядом с комнатой Розалин, принадлежала ее брату Джефри. Но когда Роланд наклонился чтобы заглянуть в изогнутое окно, там висела женская одежда. Он услышал низкий мужской голос, а затем в ответ голос Розалин.
Молодой человек сидел спиной к Роланду на краю кровати. Когда он повернул голову в профиль, он оказался довольно красивым. Гладкие коричневые волосы, веснушчатое лицо и ровный нос. Девушка лежала на кровати, положив белокурую голову ему на колени, Она плакала. Это была Розалин.
- Но почему Александр? - Когда она подняла залитые слезами глаза что бы посмотреть на него, у Роланда забилось сердце быстрее. Александр, ее муж, погладил ее запутанные светлые волосы.
- Моя любимая. - Он поцеловал ее в нос, Роланд пошатнула мысль, если он прикоснется к ее губам. - Моя лошадь готова. Люди ждут меня в казармах. Ты знаешь, что я должен уехать до наступления ночи и присоединиться к ним.
Розалин схватила белый рукав его рубашки и всхлипнула.
- У моего отца тысяча рыцарей, которые могут занять твое место. Я прошу не оставляй меня, не оставляй нас, не уезжай воевать.
- Твой отец и так был слишком щедр. Зачем другому мужчине занимать мое место, когда я молод и силен? Это мой долг Розалин. Я должен ехать. Когда наш поход закончится, я вернусь к тебе.
Она покачала головой и ее щеки порозовели от гнева.
- Я не вынесу, если потеряю тебя. Я не смогу жить без тебя. - Сердце Роланда забилось при этих словах.
- Ты не должна, сказал Александр. - Я даю тебе слово: я вернусь. Он встал с постели и помог жене подняться на ноги. Роланд заметил, с новой ревностью, что она была беременна, чужим ребенком. Ее живот виднелся, под тонким платьем. Она положила на него руку, в унынии. Роланд никогда не сможет оставить ее в таком состоянии.
Как этот человек мог отправиться на войну? Неужели война играла более важную роль, чем любовь? Любая боль которую Роланд чувствовал пять лет назад, померкла по сравнению с этим, это человек был не только ее любовником и мужем, он был отцом ее детей.
Сердце Роланда обмякло. Он не мог это терпеть. Он думал, что между средневековой Англией и современным миром, пока он ходил под луной, блуждал среди скал и, забыв про свои обязанности, он пытался забыть ее и никогда не видеть. Он думал о пустоте, отправившись в портал, с июля по сентябрь в то самое время, когда он бросил Розалин.
Но теперь он знал, как бы много времени не прошло, он никогда не забудет слезы. То, что он был самовлюбленный дурак. Она не нуждалась в его извинениях, извинится передней сейчас, было бы очень эгоистичным, и помогло бы только Роланду облегчить свою вину. Он открыл бы ее раны снова. Больше он сделать нечего не мог, как для себя, так и для Розалин. Ну, или почти нечего.
Молодой человек, казавшийся долговязым и неуклюжим, пришел в конюшню, где его ждал Роланд. Он держал шлем, в руке показывая свое лицо. Роланд изучал его. Он ненавидел и уважал этого человека, который явно чувствовал обязательства и желание бороться. Могли ли быть обязательства и долг для него больше чем любовь? Или возможно эта вся путаница чести и долга свалилась откуда-то со звезд. Кто захочет идти на войну и бросать любящую семью?
– Солдат, - позвал Александра Роланд, когда тот был достаточно близко.
- Вы Александр, родственник моего лорда Джона?
- А кто вы? - Александр остановился. Его светло-карие глаза сузились, когда он увидел официальные доспехи Роланда. - Вы отправляетесь на бой, что пришли, одеты в таком виде?
- Я был послан сюда, что бы занять ваше место в походе. - Александр остановился.
- Тебя прислала моя жена? Или ее отец? - он покачал головой.
- Шаг в сторону, солдат. Позволь мне уехать.
- Правда, я не уйду. Ваше задание изменилось. Вы знаете местность в этом районе лучше остальных. Если мы отступим, вы будете нужны здесь, что бы охранять город от захвата.
Александр склонил голову.
- Покажи свое лицо солдат, потому что я не доверяю человеку, который скрывается под маской.
- Мое лицо не должно заботить вас.
- Кто ты?
- Человек, который знает что ваш долг здесь среди своей семьи. Все военные трофеи не имеют никакого смысла перед лицом любви и фамильной чести. Поэтому уйдите в отставку, если вы хотите сохранить свою жизнь. - Александр выдавил смех, но потом его лицо стало более серьезным. Он обнажил меч.
- Давай сделаем это. - Роланду стоило этого ожидать. И все же это задело его. Как этот человек мог
