необычайно интересно общаться, как и с другими неординарными женщинами, с которыми я легко, по- настоящему, подружилась.
Уже в первые дни я ушла в работу с головой. В библиотеку с утра толпами шли студенты, школьники, служащие за журналами и книгами, а новых поступлений различной тематики на русском, английском, дари было так много, что обработать и зарегистрировать сотни изданий не хватало рабочего времени и приходилось задерживаться допоздна. Обязательно кто-то приходил поработать с научной или учебной литературой и в читальный зал. Желающих изучать русский язык было сверх нормы, и занимались в две смены. Учащихся интересовало все, связанное с Советским Союзом — и историческое прошлое и современные достижения. Они с удовольствием рассказывали и о своих обычаях, традициях, передающихся из поколения в поколение. Причем среди учащихся были не только молодые, мечтавшие учиться в Советском Союзе, но и отцы больших семейств, планирующие заняться бизнесом. Был среди моих учеников служащий банка, пожилой человек с совсем седой бородкой, который поучал молодых, что учиться никогда не поздно, что у необразованного человека нет будущего.
Приходили афганцы, часто целыми семьями, и в кинозал посмотреть советские фильмы, из которых особенный интерес вызывали картины исторической тематики и о Великой Отечественной войне. Принимали участие, особенно афганская молодежь, и в торжественных мероприятиях, литературных вечерах, вечерах вопросов и ответов, которые устраивали при библиотеке. Правда, иногда в городе отключали электричество, и дом погружался в темноту, но через какое-то время начинал работать движок, и снова продолжалась наша работа.
Ежедневно, общаясь с молодежью, деятелями культуры и науки, служащими, рабочими, я не только находила среди них друзей, но и черпала из их судеб материалы для будущих книг. Но чаще всего приходили учители школ и лицеев и преподаватели вузов. Беседы шли обо всем, но тема дружбы наших народов всегда была в центре. Разве могли забыть наши афганские друзья, что с помощью Советского Союза была возведена гидроэлектростанция в Наглу, построен завод азотных удобрений в Мазари-Шарифе, Политехнический институт, авторемонтный завод, элеватор в Кабуле, ирригационная система под Джелалабадом, газовые промыслы в Шабиргане. Да разве все перечислишь. А теперь в стране шла земельная реформа, создавались кооперативы, работали тысячи курсов по ликвидации неграмотности, строились больницы.
Еще до отъезда в Кабул я вела афганскую страницу в разделе «Весь мир» в «Учительской газете», и в Афганистан я поехала не только как зав. библиотекой и преподаватель русского, но и как собственный корреспондент газеты. Еженедельно я должна была отправлять в редакцию материалы, посвященные вопросам образования и просвещения в стране. Я много встречалась со школьными учителями, приезжавшими за литературой из разных точек страны, даже из глубинки и из кишлаков.
Быть народным учителем в это грозное время в Афганистане значило находиться на самой передовой позиции. Нужны были не только педагогические знания, но смелость, владение оружием. А ведь среди учителей было немало женщин и совсем юных девушек. Каким мужеством обладали эти люди, знавшие, как жестоко расправлялись душманы с их коллегами, как не щадили и детей, посмевших сесть за парты. Сколько школ и лицеев было разрушено и сожжено, сколько преподавателей и школьников было зверски убито и искалечено.
Страшные рассказы об отрубленных у детей пальцах, руках, выколотых глазах, пробитых кольями животах, холодили сердце. А как расправлялись с учителями, сдирая с живых кожу, четвертуя и садистки издеваясь, описывать не берусь.
Часто бывала и в афганских школах, рассказывала о жизни школьников в нашей стране. Частыми были встречи в лицее Хабибия, который сами афганцы сравнивали с французской Сорбонной и английским Кембриджем. И действительно там учились многие будущие известные люди страны, ученые и писатели. За два с лишним года пребывания в Афганистане написала сотни статей, очерков, интервью не только для «Учительской газеты», АПН, но и для журналов «Советская женщина», «Наука и религия», «Детская литература», «Театр», «Культура и Жизнь», «Советская культура», «На боевом посту», «Искусство кино» и др.
Публиковалась и на страницах афганской печати в журналах «Джаван», «Жвандун», «Занани Афганистан», «Аваз», «Урду», «Мирман».
Афганских читателей я знакомила с советской действительностью, а героями моих очерков для советского читателя становились учители, врачи, партийные работники, члены Демократического союза афганской молодежи. Со всеми этими людьми складывались теплые отношения взаимного доверия. За чашкой чая и нехитрой закуской шли откровенные беседы, в которых была вера, что все недоброе скоро кончится и останется только в воспоминаниях.
Погода в Кабуле может меняться стремительно. Тихую зимнюю звездную ночь нарушает грохот снежного обвала. А тоскливое серое утро может сохранить свой сумрак до вечера. Весь день падает густой сырой снег, а на следующее утро выйдет необычайно яркое солнце, небо будет бездонным, снег сверкающим, слепящим.
Иногда декабрьское солнце припекает сильно, и асфальт покрывается пылью, а земля начинает липнуть к ногам. Но особенно коварен ветер, названный «афганцем». Он, как и душманы, налетает внезапно, с завыванием, неся мелкую пыль, забивающую ноздри и глаза. Правда, «афганец» налетает ненадолго и, ослабевая, вновь открывает вершины Гиндукуша, отчетливо видимые на фоне голубого неба в хорошую погоду.
Но если «афганец» застает на улице, приятного мало, даже в машинах закрывают окна, несмотря на духоту. А что испытывают те, кто ожидает боя или находится в засаде?
А вообще афганская земля хоть от солнца и может превратиться в камень, но в пору дождей оживает и родит зерно, из которого получается пышный хлеб (нан), похожий на лаваш. Интересно смотреть, как их выпекают, прилепляя сырые лепешки к бокам печи, и тут же продают. Растут здесь и сладкие, как сахар, рыжие дыни и толстые арбузы. А какие тюльпаны расцветают весной в горах. Глаз не оторвать. На алые, как кровь тюльпаны, я насмотрелась и в Иране, где они стали символом памяти погибших шахидов.
Как хочется дождаться мира и на этой многострадальной земле. Тогда наши ребята, молодые солдаты и офицеры, будут возвращаться на Родину с букетами этих алых тюльпанов для своих матерей, жен, любимых, а пока…
В Кабульском госпитале и в Главном Кабульском медицинском центре мне приходилось бывать часто. При советском посольстве работал женсовет из жен специалистов и преподавателей курсов русского языка. И святой обязанностью каждой женщины было посещение наших раненых, которым несли сладости, домашние пирожки, фрукты, читали книги, помогали писать письма домой. Находясь в госпитале старались поддержать совсем юных искалеченных ребят, а, возвращаясь, давали волю эмоциям и слезам, и вопрос: «Сколько же это еще продлиться?» — мучил всех. В палатах пахло химией, слышались стоны оперированных. О чем думали эти ребята в одиночестве долгих ночей, сдерживая свою боль. Здесь в Афгане они оставляли самое дорогое — свое здоровье, годы юности, часто жизнь.
Помню, как навещали тогда мало кому известного Руслана Аушева, мужественного, веселого парня из Ингушетии. Никому и в голову тогда не могло прийти, что пройдут годы, и Герой Советского Союза Аушев станет президентом в своей неспокойной республике. А тогда кто-то из пациентов сказал: «Пройдут годы, и журналисты будут искать нас, просить откликнуться и все вспомнить».
Многие из них не дожили до этих дней воспоминаний. Это им, павшим — Александру Карявину, солдату из подмосковного Загорска, ныне Сергиева Посада, закрывшему своим телом командира; лейтенанту Лобачевскому, связисту, смертельно раненому в сердце у кишлака Малям-Гулям под Ханабадом в 1987 году; тем 18-ти ребятам из строительной роты, зверски убитым душманами осенью 1986 года в 10 километрах от Кабула возле речки Кабулки; Владимиру Селиванову из города Брянска, погибшему под Гератом, с матерью которого Марией Николаевной я долго переписывалась, уже вернувшись в Москву, шести павшим солдатам из города Воскресенска и многим другим отдала я долг памяти в своем поэтическом сборнике «У памяти в плену».
Посещала я и Главный медицинский центр в Кабуле, построенный при помощи СССР, оснащенный
