Отдышался? Вижу, что отдышался… давай, попробуем еще раз. Где деньги?
– Не знаю… – залепетал Федор, но человек в черном снова поднял руку и так же небрежно ударил его в другую точку.
На этот раз боль была совершенно другой. Но она была еще страшнее, чем первый раз.
Федор позеленел, он глотал воздух, как выброшенная на берег рыба.
– Ты смотри, Гена, – человек в черном снова обратился к своему спутнику, – крепкий орешек попался! Видно, не будет от него никакого толку. Придется с ним кончать. Здесь удобно – в соседней комнате есть печка, там и сожжем, никаких проблем с трупом…
– Не надо! – вскрикнул Федор. – Я скажу! Я все скажу! Верка увезла… украла у меня часть денег, но там еще осталось! Там еще много осталось! Я вам все отдам! Все отдам!
– Вот видишь, Гена, как надо работать? – наставительно проговорил старший. – Изящно, спокойно, психологично! Главное, нужно найти с клиентом общий язык! – Он наклонился к Федору и мягко, ласково проговорил: – Ну, показывай, где деньги!
Федора вывели из дворницкой и втолкнули в черный джип, мрачный и угловатый, как гроб на колесах. Увидев этот джип, Федор подумал, что живым его не выпустят.
Через три часа черный джип подъехал к дому на железнодорожном переезде. Трое людей в черных костюмах вывели Федора из машины, подвели к крыльцу.
– Ну, показывай, где деньги! – приказал Николай Иванович, встряхнув Федора, как тряпичную куклу.
– Чичас… чичас… – Федор суетливо достал из-под камня ключ, открыл дверь, прошел в кладовку и показал на старый телевизор: – Вот, тут они… открывайте…
Люди в черном переглянулись.
– Открывай сам, – приказал старший. – Мало ли что ты там приготовил… может, у тебя там мина…
– Это мне даже обидно, – бормотал Федор, отвинчивая крышку. – Какая мина? Я такого даже слова не знаю… вот они… – Он всхлипнул и предъявил начинку телевизора.
– Что это такое? – удивленно спросил Николай Иванович, разглядев пачки сторублевых купюр, прихваченных аптечными резинками, и затесавшиеся среди них редкие доллары.
– Как – что?! – переспросил Федор. – Неужто не видите?
– Где деньги? – ледяным голосом процедил человек в черном и пронзил Федора взглядом.
– А это что? – В голосе Федора недоумение сменилось обидой и возмущением. – А это что же – не деньги?
– Где настоящие деньги? Где наши деньги?
– Эти и есть самые настоящие! – заверещал Федор. – Я за эти деньги сколько лет пахал! Сколько лет шкурой своей рисковал, под статьей ходил! А Верка, зараза, украла! Но она-то хоть что-то мне оставила, а вы все отберете, да еще издеваетесь, за деньги не считаете!
– Николай Иванович, вы разрешите? – вежливо обратился Гена к своему наставнику.
– Пожалуй, – кивнул тот. – Я тебя очень хорошо понимаю: сил больше нет это терпеть!
Гена снял пиджак, аккуратно повесил его на спинку стула, закатал рукава белоснежной рубашки и подошел к Федору. Тот удивленно взглянул на него и спросил:
– Тебе чего, парень?
– Вот чего. – И Гена принялся методично избивать Федора. Лицо его при этом светилось, как у пианиста, исполняющего сонату Бетховена или вальс Шопена.
– Все, все, хватит! – проговорил через несколько минут Николай Иванович. – Ты слишком увлекся! Это может плохо сказаться на твоем энергетическом балансе!
– Извините! – Гена вымыл руки под допотопным железным рукомойником, пригладил волосы и надел пиджак.
Затем люди в черном аккуратно вытряхнули начинку старого телевизора в черный полиэтиленовый пакет и покинули Федора, забрав все его накопления.
Федор остался на полу, с разбитым лицом и окончательно утраченной верой в человечество.
Утешали его только две вещи – то, что он остался жив, и то, что в бутылке, которую принесла ему вчера вероломная паскуда Верка, было еще грамм двести водки.
Проболтавшись по магазинам, Надежда купила не только продуктов, но и новую помаду. Уже легче!
Дома затянули хозяйственные дела, Надежда так закрутилась, что мелькнула даже мысль бросить эту затею, купить все новое, но тут она хватилась очков.
От природы уж или просто от врожденного оптимизма, но Надежда Николаевна была человеком здоровым. Ну ломило, конечно, спину, если продует, и настигал в эпидемию грипп, который валит всех без разбора, ничем от него не спастись. А так все основные органы были в относительном порядке. Вот только небольшая наследственная близорукость. Врач выписал очки для дали, не для постоянного ношения. Надежда очки не любила и надевала только в кино или дома перед телевизором.
Для дома очки были простые, удобные, а на выход заказала Надежда дорогую оправу, и очешник был даренный той же московской теткой, очень красивый. И черт ее дернул положить очки в ту же косметичку! Думала, так безопаснее, не разобьются, если что… Хотела, в общем, как лучше, а получилось…
Но это же совершенно меняет дело! Теперь она просто обязана найти Лидию! Потому что заказывать новые очки – это такая морока. Идти к врачу за рецептом, потом искать приличную оправу… К тому же она дорогая, и придется рассказывать обо всем мужу. Он, разумеется, денег не пожалеет, но Надежде стыдно представать перед ним такой Машей-растеряшей! Ни в чем муж не упрекнет, но посмотрит насмешливо и подумает, что у жены мозги совершенно набекрень встали от безделья. От сериалов-то и не такое случиться может. И никаким образом Надежде не доказать мужу, что сериалы она не смотрит, днем телевизор вообще не включает!
Надежда Николаевна взглянула на часы и заторопилась. Она едва успевает…
Китайский ресторан назывался «Цветок мейхуа», что означает обычную сливу. Надежда сразу заметила его по разноцветным фонарикам, приветливо раскачивающимся у входа. Внутри было полутемно, прохладно и очень уютно. Улыбчивая китайская девушка привела Надежду к столику и положила перед ней меню.
Надежда оглядела зал. Она пришла пораньше, было без десяти шесть, народу в большом зале было не так много. Лидии не было, это Надежда увидела сразу. Что ж, она сказала по телефону, что очень занята, едва успеет к шести. Возможно, ее кто-то ожидает.
Надежда была уверена, что это мужчина, с женщиной Лидия разговаривала бы совсем по-другому. Более того, мужчина этот Лидии близкий. Не сейчас, может быть, раньше… Впрочем, это только ее предположения.
Одиноких мужчин в зале было всего двое. Один в углу уставил весь стол тарелками и ел – самозабвенно и ни на кого не отвлекаясь. Не тот, поняла Надежда, к тому же мужчина был плешив и полноват, вряд ли Лидия обратила бы на такого внимание.
Второй подозреваемый был молод, но тоже весьма упитан, наголо брит и в расстегнутой на пузе рубашке. Он пил пиво и смотрел мрачно, потом прижал к уху навороченный мобильник и заорал:
– Ну где тебя черти-то носят? Жрать хочу уже – умираю!
Тоже не тот, поняла Надежда, Лидия не позволила бы так с собой разговаривать. Во всяком случае, ночью в поезде она покрикивала на своего собеседника, а не он на нее. И не для еды они тут встречаются, а для разговора. Причем важного.
Надежда на минуту задумалась, в чем же тут дело.
Лидия узнала ту несчастную деревенскую тетку, которая разлила молоко и получила за это колотушки от мужа. То есть сначала тетка узнала Лидию, оттого и выронила свои бидоны. И вот этот факт, судя по всему, сильно Лидию насторожил.
От таких мыслей отвлекла Надежду Николаевну приветливая китаянка вопросом:
– Вы уже выбрали?
– Зеленый чай и салат из морской капусты, – строго сказала Надежда, вспомнив про излишества на юбилее Ленки Соловьевой, – чай без сахара и никаких булочек!
Девушка понимающе кивнула.
