Вампир распахнул дверь. Оттуда пахнуло разложением, гнилью и… сумасшествием. Дикий утробный хохот, перешедший сначала в плач, а затем в шепот, пробрали меня до самых костей. Я даже не заметил, как оголил меч. В руках Лаланна тоже тускло блеснуло оружие.
Огонь маленького светильника, который этернус держал в руках, лишь слегка разогнал темноту, оставив ее роиться по углам. Но даже его слабенького огонька оказалось достаточно, чтобы рассмотреть таинственную комнату. Зал, в который мы попали, был совершенно пуст, если не считать одной- единственной клетки, прутья которой выглядели намного толще, чем на узилищах нежити. Да и рядов было не меньше пяти.
Пытаясь рассмотреть опасного обитателя, я подошел вплотную к клетке, но тут же непроизвольно отпрянул — ее сотряс сильный удар, за которым послышался громкий крик боли, тут же сошедший до злобного шипения. То, что сидело в клетке, кинулось на меня, пытаясь пробить телом посеребренную решетку. Серебро существо обожгло, но не остановило — клетка снова содрогнулась, а ее обитатель зашелся в отчаянном вое.
— Это что за… — пробормотал Рис.
Андру же вместо ответа потянул меня за рукав:
— Отойдите, Дюс. Иначе
Я послушно попятился, а в следующее мгновение в зале вспыхнул яркий свет. Обитательница подземной тюрьмы, тонко и противно взвизгнув, метнулась в самый темный угол. Не в силах устоять перед любопытством, я снова сделал вперед два шага и присмотрелся. То, что забилось в угол, явно принадлежало к разновидности двуногой нежити — от нее отчетливо тянуло холодом не-жизни. Первой мыслью было: 'Какая-то особенно дикая вариация гианы'. Но гиана лишь в солнечном свете становилась уродливой тварью, а эта… эта и в темноте подземелья выглядела отвратительней некуда: голая, тощая старуха, ее волосы были спутаны в огромный колтун, тело — в язвах ожогов и, судя по запаху, в собственных испражнениях.
— Что это такое? — посмотрел я на князя и услышал бесстрастное, официальное:
— Позвольте представить, его высочество Аврил Верене Донатин — моя супруга.
Ах ты ж… твою мать!
— Она обезумела потому, что стала вампиром? — не удержался я от вопроса, раздумывая, не в сумасшествии ли жены кроется причина фактически полного отсутствия женщин-вампиров среди этернус.
— Нет, это случилось через тридцать семь лет второй жизни.
Андру подошел вплотную к решетке. Его руки были защищены кожей перчаток, и правитель нежити безбоязненно ухватился за серебристый прут. Упырица недовольно заурчала, подобралась, как для прыжка, и неожиданно метнула в мужа комок дерьма. Князь, увернувшись, едва заметно вздохнул и отодвинулся прочь от клетки.
— Андру, почему вы ее не убьете? Только не говорите, что вас удерживают чувство вины или узы брака.
У меня просто не укладывалось в голове, из каких соображений можно терпеть в доме такое создание.
Ответить вампир не успел — безумная опять бросилась на решетку, с воем отлетела назад и принялась по-обезьяньи скакать с пола на потолок, с потолка — на стены и обратно. Прыжки сопровождались диким воем: осиновая обшивка стен и потолка причиняла нежити сильную боль.
— Пойдемте, господа, — шагнул к выходу вампир, — она не уймется, пока не останется одна.
— Так почему вы ее не убьете? — повторил я вопрос, стоило лязгнуть замку.
Вампир долго молчал. По его лицу было ясно, что он вообще предпочел бы не отвечать. Да он и не ответил… Зато не преминул задать встречный.
— Дюс, вы, наверное, уже заметили, что среди этернус мало женщин?
'Мало' — это мягко сказано. Правильнее было бы сказать — фактически нет. Из-за отсутствия вампирш этернус здорово походили на служителей неизвестного бога или членов тайного братства, главным требованием которого стал обет воздержания.
— Заметил. Это как-то связано с вашей супругой?
— В этом мире все связано, — философски заметил правитель нежити, помолчал немного и продолжил: — Я действительно испытываю перед Аврил чувство вины. В конце концов, это из-за меня она сначала стала вампиром, а позже вовсе лишилась рассудка.
Андру вздохнул:
— Знаю, что смерть стала бы для Аврил настоящим успокоением, но… видите ли, ее участь служит прекрасным напоминанием о должниках. Все-таки триста лет — приличный срок, не каждая ненависть способна выдержать его без… подпитки. А еще достаточно одного визита в подземелье, чтобы удержать от неразумных просьб моих подданных или тех, кто стремится ими стать.
— Все еще не вижу связи. Объясните понятнее. Вампирши склонны со временем сходить с ума? Что- то не верится, — вспомнил я невероятно хитрую и изворотливую упырицу за которой гонялся по всему Наоргу.
— Не все. Только те, кто решается на обряд подчинения, — невозмутимо пояснил Андру. — По неизвестной причине женщин-вампиров всегда одолевает сумасшествие. Может, они физически не способны подчиняться и сама мысль об этом тут же сводит их с ума? Как думаете, Дюс?
Он еще шутит, Мо шизане….
Мда… а все-таки недоброе чувство юмора у богов. И у светлых, и у темных. Это надо было до такой пакости додуматься. А я еще жаловался на свою судьбу. Воистину — все в сравнении.
— Сочувствую, — впервые в жизни пожалел я нежить.
Князь в ответ неожиданно улыбнулся:
— Да, проблема не из приятных, но этернус уже привыкли к вынужденному воздержанию. Хотя, не буду скрывать, как только закончится военная кампания, придется вплотную заняться решением этой задачи. Я не хочу прослыть жестоким правителем.
— Но одну женщину мы в замке все-таки видели, — напомнил Агаи.
— Нет ни одного правила, в котором не встретилось бы исключения. Собственно изучением ее феномена я и намерен заняться.
При этих словах улыбка сама собой сползла с лица вампира, и я почувствовал волну раздражения, исходящую от него. Видимо, перспектива общения с упырицей князю не нравилась. Я бы на его месте тоже был не в восторге. В такой ситуации даже самая обычная женщина сядет на шею… Представляю, что творит порождение темных богов! Бедный князь. Бедные его подданные. Хотя о чем это я? Не век же им кровь сосать, пусть и у них попьют немного.
— Так что моя супруга служит одновременно прекрасным предостережением для этернус, мечтающим о плотских утехах, и заодно — напоминанием о старом должке.
— А может, это из-за того, что вы любите жену? — неожиданно влез в разговор сирин, чем вызвал понимающий и сочувствующий взгляд правителя вампиров. Но ответ оказался вовсе не таким, как ожидал мальчишка.
— Наш брак был заключен по политическим соображениям. Нынешняя ситуация, сами понимаете, любви не прибавила, но Аврил по-прежнему остается моей супругой, которую я поклялся защищать. Стало быть, пока существует хоть один шанс на излечение, она не умрет окончательно.
Вампир обвел нас внимательным взглядом, задержавшись на Рисе, и спросил:
— Ну что, господа, ваша любознательность полностью удовлетворена, или еще остались вопросы, касающиеся моего прошлого? Нет? Тогда предлагаю вернуться к более насущным проблемам. Агаи, достаньте ваши изобретения и покажите их друзьям. Я скоро к вам присоединюсь.
Агаи воистину королевским жестом — не иначе от Андру научился — повел рукой в сторону одного из столов:
— Прошу!
В отличие от ближайшего стола, изгвазданного и 'украшенного' препарированными трупами животных, на этом царили чистота и порядок, да поблескивали прозрачным стеклом два сосуда. В богатых домах в таких выставляют хрупкие редкости. Я подошел поближе и присмотрелся. На первый взгляд это
