тому же ваш эль, который вы зовете пивом, поистине дивен на вкус, и я слышал, что вы заключили мир с гоблинами и феями, а это – великое чудо. И я сижу за одним столом с духом, что превосходит всякое человеческое понимание, хотя и мнится, что тут где-то кроется самый корень истины.
Подошел официант с охапкой бутылок и сердито брякнул их на стол.
– Вот! – сказал он неприязненно. – Пока наверное обойдетесь. Повар говорит, что горячее будет сейчас готово.
– Так, значит, – спросил Максвелл у Шекспира, – вы не собираетесь читать эту лекцию?
– Коли я ее прочту, – ответил Шекспир, – они мигом отошлют меня домой.
– Всенепременно, – вставил Оп. – Уж если они его заграбастают, то больше не выпустят.
– Но как же вы будете жить? – спросил Максвелл. – Ведь для того, что вы знаете и умеете, в этом мире вряд ли найдется применение.
– Что-нибудь да придумаю, – сказал Шекспир. – В тяжкие минуты ум человеческий удивительно проясняется.
Официант подкатил к столику тележку с дымящимися блюдами и начал расставлять их на столе.
– Сильвестр! – крикнула Кэрол.
Потому что Сильвестр вскочил, положил передние лапы на стол и схватил два сочных куска ростбифа. Услышав голос Кэрол, Сильвестр стремительно скрылся под столом вместе со своей добычей.
– Котик проголодался, – сказал Шекспир. – Он находит себе пропитание, где может.
– Когда дело касается еды, – пожаловалась Кэрол, – он забывает о хороших манерах.
Из-под стола донеслось довольное урчание.
– Досточтимый Шекспир, – сказал Дух. – Вы прибыли сюда из Англии, из городка на реке Эйвон.
– Край, радующий глаз, – вздохнул Шекспир. – Но полный всякого отребья. Разбойники, воры, убийцы – кого там только нет!
– А я вспоминаю лебедей на реке, – пробормотал Дух. – Ивы по ее берегам, и…
– Что-что? – вскрикнул Оп. – Как это ты вспоминаешь?
Дух медленно поднялся из-за стола, и в этом движении было что-то, что заставило их всех поглядеть на него. Он поднял руку – но это была не рука, а рукав одеяния… если это было одеянием.
– Нет-нет, я вспоминаю, – сказал он глухим голосом, доносившимся словно откуда-то издалека. – После всех этих лет я, наконец, вспоминаю. Либо я забыл, либо не знал. Но теперь…
– Почтенный Дух, – сказал Шекспир, – что с вами? Какой странный недуг вас внезапно поразил?
– Теперь я знаю, кто я такой! – с торжеством сказал Дух. – Я знаю, чей я дух.
– Ну, и слава богу, – заметил Оп. – Перестанешь хныкать об утраченном наследии предков.
– Но чей же вы дух, если позволено будет спросить? – сказал Шекспир.
– Твой! – взвизгнул Дух. – Теперь я знаю! Теперь я знаю! Я дух Вильяма Шекспира!
На мгновенье наступила ошеломленная тишина, а потом из горла Шекспира вырвался глухой вопль ужаса. Одним рывком он вскочил со стула, перемахнул через стол и кинулся к двери. Стол с грохотом опрокинулся на Максвелла, и тот упал навзничь вместе со своим стулом. Край столешницы прижал его к полу, а лицо ему накрыла миска с соусом. Он обеими руками принялся стирать соус. Откуда-то со стороны доносились яростные крики Опа.
Кое-как протерев глаза, Максвелл выбрался из-под стола и поднялся на ноги. С его лица и волос продолжал капать соус.
На полу среди перевернутых тарелок восседала Кэрол. Вокруг перекатывались бутылки с пивом. В дверях кухни, упирая пухлые руки в бока, стояла могучая повариха. Сильвестр, скорчившись над ростбифом, торопливо рвал его на части и проглатывал кусок за куском.
Оп, прихрамывая, возвратился от входной двери.
– Исчезли без следа, – сказал он. – И тот, и другой.
Он протянул руку Кэрол, помогая ей подняться.
– Не дух, а идиот! – сказал он злобно. – Не мог промолчать. Даже если он и знал…
– Но он же не знал! – воскликнула Кэрол. – Он только сейчас понял. Из-за этой встречи. Может быть, какие-нибудь слова Шекспира пробудили в нем воспоминания… Он же только об этом и думал все эти годы, и, конечно, от неожиданности…
– Последняя соломинка! – объявил Оп. – Шекспира теперь не разыщешь. Так и будет бегать без остановки.
– Наверное, Дух отправился за ним, – предположил Максвелл. Чтобы догнать его, успокоить и привести назад к нам.
– Успокоить? – переспросил Оп. – Это как же? Да если Шекспир увидит, что Дух за ним гонится, он побьет все мировые рекорды и в спринте, и в марафоне.
Глава 21
Они уныло сидели вокруг дощатого стола в хижине Опа. Сильвестр лежал на спине у очага, уютно сложив передние лапы на груди, а задние задрав к потолку. На его морде застыло выражение глуповатого блаженства.
Оп подтолкнул стеклянную банку к Кэрол. Она понюхала ее содержимое и сморщила нос.
– Пахнет керосином, – сказала она. – И вкус, насколько помню, абсолютно керосиновый.
Зажав банку в ладонях, она сделала большой глоток и протянула ее Максвеллу со словами:
– А знаете, и к керосину можно привыкнуть!
– Это хороший, самогон! – обиженно сказал Оп. – Впрочем, – признал он после некоторого раздумья, – ему, пожалуй, следовало бы дать немножечко дозреть. Только он расходуется быстрее, чем я успеваю его гнать.
Максвелл угрюмо отхлебнул из банки. Едкая жидкость обожгла горло, фейерверком вспыхнула в желудке, но и это не помогло. Он остался трезвым и мрачным. Бывают моменты, подумал он, когда напиться невозможно, сколько и чего ни пей. А как хорошо было бы сейчас напиться до беспамятства и не приходить в себя дня два! Может быть, когда он протрезвеет, у него будет не так скверно на душе.
– Одного не могу понять, – говорил Оп. – Почему старина Билл так перепугался своего духа? А тут сомневаться не приходится. Он прямо-таки полиловел. Но ведь до этого они с Духом так хорошо ладили. Ну, конечно, сперва он немного нервничал – но чего и ждать от человека из шестнадцатого столетия? Однако, едва мы ему все объяснили, он даже обрадовался. И воспринял Духа с гораздо большей легкостью, чем мог бы его воспринять, например, человек двадцатого столетия. Ведь в шестнадцатом веке верили в духов, и поэтому встреча с духом не могла произвести впечатления чего-то сверхъестественного. И он был совершенно спокоен, пока Дух не заявил, что он – его дух. Но уж тогда…
– Его очень заинтересовали наши взаимоотношения с маленьким народцем, – сказала Кэрол. – Он взял с нас слово, что мы его свозим в заповедник и познакомим с ними. Он всегда в них верил, как и в духов.
Максвелл приложился к банке и пододвинул ее Опу, утирая рот тыльной стороной руки.
– Одно дело – чувствовать себя легко и свободно в обществе первого попавшегося духа, – сказал он, – и совсем другое – нарваться на духа, который оказывается твоим собственным. Человек внутренне неспособен понять и принять свою смерть. Даже зная, что духи – это…
– Ради бога, не начинайте сначала! – взмолилась Кэрол.
Оп ухмыльнулся.
– Ну, во всяком случае, он вылетел оттуда стрелой. Точно ему к хвосту привязали шутиху. Он даже щеколду не откинул, а пробил дверь насквозь.
– Я ничего не видел, – отозвался Максвелл. – У меня на физиономии лежала миска с соусом.
– Ну, радости эта заварушка никому не принесла, – философски объявил Оп, – кроме вон того саблезубого. Он сожрал целый ростбиф. С кровью, как ему нравится.
– Он никогда не теряется, – сказала Кэрол. – И из всего умеет извлечь выгоду.
Максвелл пристально посмотрел на нее.
