И, действительно, не прошло и нескольких минут, как невдалеке раздался громкий крик, который перешел в жуткий рев. И тут же еще один крик послышался чуть подальше, потом третий, четвертый.
— Это кайманы, — сказал Кармо, содрогнувшись.
Резкий запах мускуса исходил от каналов, очевидный признак того, что здесь полно этих мерзких рептилий.
После первых криков наступило короткое молчание, но вдруг новые вопли раздались вокруг, но уже не с воды, а сверху, откуда-то с ветвей огромных деревьев. Это был весьма неприятный концерт, от которого мороз продирал по коже. Слышались рев, мычание, какие-то хрипы и визги, точно вокруг располагался целый зверинец.
Кармо и Ван Штиллер вскочили на ноги, опасаясь, что на них сейчас набросятся стаи диких зверей, а негр, Яра и Корсар ограничились тем, что подняли головы, всматриваясь в ветви деревьев.
— Гром и молния! — воскликнул Ван Штиллер. — Что происходит?
— Ничего страшного, — смеясь, ответил Моко. — Это обезьяны-ревуны развлекаются, давая нам концерт.
— Обезьяны? — спросил Кармо недоверчиво. — Черный кум, ты смеешься надо мной.
— Нет, Кармо, — вмешался Корсар. — Это действительно они.
— Скажите тогда, капитан, что это за ревуны такие? В этот момент прямо над их головами, посреди густой листвы послышались насмешливые крики и улюлюканье, точно их издавала шайка подростков.
— Обезьяны, просто обезьяны, — ответил Корсар.
— Они нас с ума сведут, капитан. У меня голова раскалывается!
Флибустьер был прав. Вопли этих созданий сделались такими громкими, что проняли бы даже глухого.
— Здесь, должно быть, собрались легионы этих тварей, — сказал гамбуржец.
— Ошибаешься, белый кум, — ответил Моко. — Обезьян-ревунов не больше семи-восьми.
— Тогда, значит, у них луженые глотки.
— У них есть и кое-что получше, — заметил Корсар.
— Что именно?
— Мешок, или зоб, похожий на барабан, который усиливает их голос, точно резонатор.
— Какие ужасные певцы! — воскликнул Кармо. — Лучше бы они приберегли свои голоса для другого случая.
— Ты хочешь заставить их замолчать? — спросил негр.
— С превеликим удовольствием.
— Выстрели из ружья, и обезьяны разбегутся. Если удастся подстрелить одну, мы приготовим себе утром отличный завтрак.
— Фу! — сказал Кармо с отвращением. — Есть обезьян? За кого ты меня принимаешь, черный кум?
— У них очень вкусное мясо. Все индейцы и негры едят их. Хочешь попробовать?
— Оставь в покое обезьян и прибереги свои заряды для других животных, — сказал Корсар, неожиданно резко поднимаясь.
— Нам кто-то угрожает, капитан? — спросил Кармо.
— Кайманы.
— Ага!.. Они решились появиться!..
— Я вижу двух или трех, — сообщил Моко.
— Посмотрим, что они имеют против нас, — сказал Кармо.
Начинало светать, туман рассеивался, и можно было различить уже, что происходит в протоках.
Уродливое бугристое пресмыкающееся, длиной по крайней мере метров в шесть, медленно выплыло из-под гущи мангров и осторожно приближалось к их островку.
На своей длинной спине эта рептилия несла настоящий садик. Среди костных пластин, заполненных грязью, выросли мхи и трава и даже несколько тростников, среди которых расхаживали на тоненьких лапках какие-то крохотные пичужки.
Рассчитывая обмануть людей, кайман держал голову под водой, лишь изредка высовывая кончик носа, чтобы глотнуть воздуха. Хвост его тоже был погружен в воду, однако движения хвоста образовывали журчащий волнистый след, который нетрудно было заметить.
— Эта гнусная тварь пытается захватить нас врасплох, — возмутился Кармо. — Но мы не такие дураки, чтобы принять его за бревно, заросшее мхом. Что скажешь, черный кум?
— Пусть приблизится, и увидишь, что я с ним сделаю, — ответил негр.
— Нам понадобятся ружья?
— Они бесполезны, белый кум. Бывает, пули просто расплющиваются об эти костяные пластины.
— К тому же, выстрелы могут привлечь внимание испанцев, — добавил Корсар.
— Так мы что же, дадим себя сожрать? — спросил Кармо.
— Предоставь это дело мне, — повторил негр.
Заметив под ногами толстый сук, он нагнулся и подобрал его. Несколькими ударами ножа очистил сук от листвы и двинулся к манграм, которыми порос берег.
Кармо и Ван Штиллер тоже спрятались среди спутанных ветвей этих водяных растений, в то время как Корсар отвел Яру подальше за стволы деревьев. Хотя, по правде сказать, близость каймана не производила на индианку особенного впечатления. Возможно, потому, что рядом был человек бесстрашный и способный защитить ее от любой опасности.
А кайман все приближался, почти не двигаясь, а просто позволяя нести себя слабому течению лагуны. Хвост его казался безжизненным, а лапы едва шевелились под водой. Но вялость эта была обманчивой.
Он находился всего в нескольких шагах от островка, когда неожиданно рядом появился другой кайман. Этот всплыл из-под груды водяных растений, растущих на полузатопленной отмели.
Минуту спустя и третий резко выплыл из зарослей мангров, яростно бросившись между первых двух.
— Ого! — воскликнул Кармо удивленно. — Что происходит? Я бы сказал, что эти рептилии собрались тут не из-за нас.
— Так и есть, белый кум, — ответил негр.
Невдалеке раздались громкие вопли, и еще два каймана бросились в воду, яростно колотя по воде хвостами.
Одно из пресмыкающихся, поменьше других, держалось в стороне, забившись среди мангров, которые окаймляли островок; остальные же четверо бросились друг на друга с невероятным ожесточением, разевая свои чудовищные пасти, усеянные могучими зубами.
Они мычали, как разъяренные быки, и страшно колотили хвостами по воде, поднимая вокруг пенящиеся волны.
— Эй, черный кум, объясни, что происходит, — недоумевал Кармо. — Я бы сказал, что они собираются сожрать друг друга.
— Они влюблены, — ответил негр, смеясь.
— Не в нашу Яру, надеюсь? — пошутил ему в тон Ван Штиллер.
— Нет, белый кум, в ту самку, что спряталась среди мангров.
— Ах вот как!.. За красоткой ухаживают сразу четверо юношей!.. — воскликнул Кармо.
— И сейчас самцы оспаривают ее друг у друга, пользуясь хвостом и зубами.
— Никогда бы не поверил, что подобные уроды могут испытывать любовь.
— И еще какую любовь!..
— А красотка?
— Она спокойно будет наблюдать за сражением и останется с победителем.
А тем временем четыре каймана яростно бросались друг на друга, пытаясь разделаться со своими соперниками. Они так страшно мычали, что заставили умолкнуть даже обезьян-ревунов и заглушили все другие лесные голоса. Вода летела во все стороны, тяжелые волны яростно бились о заросли мангров, а разъяренные чудовища с ожесточением нападали друг на друга, решив уничтожить соперников, но не покинуть поле битвы.
