Будь оно все проклято! Почему этот странный мир так на него действует? Почему заставляет вспоминать то, чего вспоминать вовсе не хочется? Давно считал себя мертвым, безразличным ко всему. Приходил, делал свое дело, наказывал виновных и уходил, оставляя по себе страшную память. Потом люди поколениями пугали детей именем белого палача. И вот н? тебе. Получите и распишитесь, господин плетущий. Вы-то были уверены, что вам давно все безразлично, ан нет. Снова боль. Что ж, свою задачу он все равно выполнит. А его боль? Кого и когда она интересовала?.. Он один. Всегда был и всегда будет. Иначе невозможно.
У Эрика вырвался горький смешок. Музыка заставила его плакать, хоть слезные железы и атрофировались тысячи лет назад. Видимо, звук этого горького смеха и привлек внимание небольшой группы парней, что-то горячо обсуждавших в небольшом скверике, мимо которого проходил плетущий. Двое из них преградили ночному прохожему дорогу. Один что-то спросил. Плетущий остановился и снял наушники.
– Что?
– Чо слушаешь, мужик? – повторил вопрос парень с длинными черными волосами.
– Рок. «Кукрыниксы».
– Классная группа! – расплылся в улыбке длинноволосый. – На концерт пришел?
– Да нет, – покачал головой Эрик. – Случайно мимо проходил. А что за концерт?
– «Гадкие лебеди». Новая группа, неплохо пацаны лабают. Необычно.
– С удовольствием послушаю. А где?
– Да вон, в клубе, – парень показал на покосившееся здание, похожее, скорее, на древний склад, чем на клуб. – Народу мало, свои токо. Альбом записать у пацанов не выходит, бабок нет. Продюсеры, суки, токо на попсу клюют. Вот мы и решили им концерт устроить, да скинуться по скоко каждый сможет.
– Поучаствую, – улыбнулся Эрик – молодым музыкантам грех не помочь, сам когда-то был таким. – Лабал я. Было дело по молодости.
– А на чем? – загорелись глаза длинноволосого.
– Гитара. Соло и бас. Потом не до того стало. Друг погиб, а мне после его смерти играть расхотелось…
Эрик и сам не знал, почему рассказал незнакомому человеку о смерти Лаани. Впрочем, понятно – чем- то он напоминал погибшего почти миллион лет назад человека. Тоже, наверное, музыкант.
– А-а… – сочувственно протянул длинноволосый. – Это бывает… На, выпей за светлую память.
Эрик взял из его рук пластиковый стаканчик с водкой и залпом проглотил, не почувствовав крепости напитка. Потом достал по нити еще пару бутылок из домашнего бара.
– У меня тоже выпивка найдется, – сказал он.
– Ого, – удивился кто-то. – Виски! Ни хрена себе!
– Пустяки, – отмахнулся Эрик. – Тошно мне сегодня что-то, пил, пил, а ни в одном глазу. Иду вот куда попало, музыку слушаю.
– Случается, – кивнул длинноволосый и протянул руку. – Игорь.
– Эрик, – пожал протянутую руку плетущий.
Внезапно его коснулся слабый, неуверенный ментальный импульс. Один из парней смотрел на человека в белом плаще с откровенным ужасом. Надо же, темный маг. Из начинающих, совсем еще ничего не может, зато самомнения – море. Идиот. Зачем ты полез в это? Силы и власти возжелал? Что ж, твой собственный выбор. Учти только, что плата окажется страшной. Стоило бы прибить, но не хочется портить себе вечер. Когда еще такой выдастся? Так что пес с ним. Пусть пока живет, если гадить не станет.
«Не бойся, не трону, – передал Эрик. – Сегодня. В обычное время на дороге не попадайся».
«Благодарю, Повелитель…» – в посыле темного не было ничего, кроме угодливости и страха, он прекрасно понял, кого встретил, и мечтал об одном – сбежать подальше и побыстрее. Да и кто на его месте не захотел бы? Встретиться с самим палачом? Дураков нет, жить еще хочется.
Темный быстро попрощался с приятелями, сославшись на срочные дела, и едва ли не бегом рванулся прочь. Он принял решение немедленно уезжать из Питера. Раз в городе появился палач и никто не предупредил о его появлении, то предстоит что-то страшное. Лучше да и безопаснее переждать события где-нибудь в глуши. Бабушку вон два года в деревне не навещал, как раз случай на руку.
Плетущий с иронией посмотрел ему вслед. Беги, дурак, только не поможет, ауру твою узнать нетрудно, никуда ты в случае чего не денешься.
– Идем? – спросил Игорь. – Пацаны уже начинают.
– Ладно, – согласился Эрик, надеясь, что не пожалеет.
Так называемый клуб действительно оказался бывшим складом. Возле импровизированной сцены, представляющей собой дощатый помост, возились с древней аппаратурой несколько молодых людей. Самые обычные ребята, тысячи подобных им ходят по улицам. Этих отличало одно – отдающий безумием огонек в глазах. Эрик сразу отметил его и удовлетворенно кивнул. Да, однозначно барды, огонь еще тот! Он внимательно осмотрел каждого. Молодые совсем, но на многое способны, отмечены Божьим прикосновением. Пару из них он даже взял бы в команду, но не стоит портить мальчишкам жизнь. Пусть поют, их песни многих заставят задуматься, заставят тосковать по небу. Возле входа стоял футляр от гитары, куда входящие бросали деньги. Кто сколько мог. Кое-кто не бросал, видимо было нечего. Плетущий незаметно опустил туда оставшиеся наличные, несколько тысяч долларов.
– Здравствуйте, друзья! – заговорил, выходя вперед, светловолосый паренек лет восемнадцати на вид, худой и нескладный, но было в нем что-то такое, что взгляд от одухотворенного лица отрывать не хотелось. – «Гадкие лебеди» рады видеть вас здесь. Сегодня мы впервые исполняем альбом «Одиночество»!
Он взял первый аккорд. Старая, дешевая, разбитая соло-гитара застонала. Следом вступил барабанщик на древней, как мир, «Super Amati». Потом басист. Последним был клавишник на синтезаторе неизвестной фирмы. По крайней мере, бедный синтезатор выглядел настолько истертым, что никаких надписей на нем разобрать было невозможно. Усилители давали явно заметный фон, ребята порой фальшивили, срывались, но постепенно музыка набирала силу. Довольно жесткий, но одновременно мелодичный хард-рок. Непривычный, странный, зовущий. И печальный.
Эрик заслушался, не обращая внимания на дребезжание струн плохой гитары. Молодцы, мальчишки. Отдают свой огонь без жалости, не боясь ничего и никого. Душу вкладывают. А потом светловолосый паренек запел ломким, полудетским еще голосом. Плетущий побледнел, хотя сильнее бледнеть, казалось, было уже некуда.
– «Одиночество – вера изгоев… – повторил Эрик, закусив губу. – Что ты знаешь об одиночестве, мальчик? Почему ты о нем поешь? Почему ты поешь
Он слушал песню за песней, понимая уже, что столкнулся с чем-то донельзя редким. Перед ним стояли молодые гении. И эти ребята не могут записать альбом? Почему? Из-за того, что местным продюсерам нужна псевдомузыка для убогих разумом? Придется помочь, помогать таким – долг каждого, кто хоть что- нибудь понимает в устройстве мира.
Внезапно раздался резкий, хрипящий звук, и музыка стихла. Светловолосый гитарист растерянно смотрел на дымящуюся гитару в своих руках, в его глазах медленно набухали слезы. Старый инструмент не выдержал напряжения и умер. А ведь у паренька нет другой гитары – Эрик понял это сразу. И денег на покупку тоже нет, даже за это старье мальчишки, похоже, отдали все, что у них было.
Плетущий мгновенно принял решение. Несколько его фангов скользнули по нити в Штаты, нашли довольно известный магазин музыкальных инструментов и приобрели там две самых лучших и самых дорогих соло-гитары фирмы «Gibbson», бас-гитару «Fender», синтезатор «Roland», ударную установку и усилители. Затем вернулись в Россию, оказавшись перед входом в клуб-склад. Эрику пришлось изменить внешность фангов, сделав их похожими на одетых в одинаковые спецовки рабочих, чтобы не вызвать ненужных расспросов.
– Простите, друзья… – сквозь слезы выдавил светловолосый. – Но вы сами видите…
– Минуту! – выступил вперед Эрик. – Я тут подумал, что грех таким музыкантам играть на старье. Вы
