– Нет еще! А ты?
– Тоже нет! Ищи дальше!
Еще минут через десять Иван взмолился:
– Да ну его! Приедем к брату, я тебе серебра два таких кошеля отсыплю!
– Смерти моей захотел?! – возмутился Яромир. Его волчий рык раздавался уже с другой стороны. – Засунь себе это серебро в то место, коим на поганую яму смотришь!
– Ну так золота, я не жадный!
– Да на кой бес мне твое золото?! У меня там вещицы лежали такие, каких у тебя нету!
– А ты откуда знаешь – провидец, что ли? Ты спроси – может, есть?
– Перо птицы Гамаюн есть?
Иван сконфуженно замолчал. Такого пера у него не было.
Они пролазили по кустам и буреломам добрый час. Чутье волколака не помогало – репей-кошель ничем не пах.
– Нашел! – наконец прозвучало из зарослей.
Яромир спешно подбежал на крик. Иван аккуратно выковыривал драгоценную колючку из еловой лапы.
– Сувай взад, – хмуро потребовал оборотень. – И не трожь больше.
– В зад?.. – поскреб лоб княжич.
– Туда, где было, – торопливо поправился Яромир, сообразив, что его слова можно истолковать двояко. А с дурака станется! – В шерсть приткни, чтоб держалось… ррра-а-аррр!!! Ты что делаешь, вредитель?! Послал же Сварог на мою шею…
Иван действительно второпях вогнал этот злополучный репей так, что выступила кровь. Яромир зарычал от боли, клацнул зубами, едва не отхватив княжичу руку, и долго еще потом бежал молча, втихомолку вынашивая планы мести.
Лес с каждой минутой густел. Мрачные ели сдвигались теснее, словно срастаясь лапами. Постепенно кроны сомкнулись полностью, стало темно, как поздним вечером – полуденное солнышко едва-едва проникало сквозь крышу из хвои. Земля «омертвела» – трава в такой темени расти не может, и теперь под волчьими лапами поскрипывали только опавшие хвоинки и веточки. В подобных чащобах обычно бродит самая злокозненная нечисть – и лешие здесь царят безраздельно, не допуская в свои владения кого попало.
Однако сын Волха Всеславича – отнюдь не «кто попало».
– А что за меч-то?.. – нарушил молчание Иван, когда стало совсем скучно.
– Из кладенцов, – ответил Яромир. – Имя ему – Самосек. Раньше Еруслану Лазаревичу принадлежал!
– А кто это? – простодушно спросил Иван.
Яромир нахмурил мохнатый лоб. Похоже, он полагал, что произнесенное имя должно быть известно всем и каждому. Однако ж…
– О Уруслане Залазаровиче слышал? – наконец открыл рот он.
– Не-а.
– А о Руслане-хоробре?
– Не-а. Это кто такие все?
– Так, истории родного края мы не знаем… – задумчиво изрек Яромир. – Ладно, расскажу.
– Другое дело! – оживился Иван. Слушанье сказок для него было на третьем месте – сразу после девок и пожрать.
Огромный волк некоторое время собирался с мыслями, рассеянно труся по лесной тропе, а потом начал:
– Значит, случилось это давным-давно, когда здесь еще Горохово Царство было… Про царя Гороха-то ты знаешь?
– Ну-у-у…
– Не знаешь… Охо-хо… Ладно, слушай и про это тоже. Как того царя звали, доподлинно сейчас уже неизвестно – то ли Горох, то ли Грох, то ли Грохот, то ли Гром… Что-то такое, грохочущее. Был он как-то связан с Перуном – не то сын, не то внук, не то племянник, не то он сам и есть в человечьей личине. Скорее всего, все-таки сын. Правил этот царь как раз здесь – где сейчас княжества Тиборское с Владимирским, вот там раньше Горохово Царство лежало. И еще немножко к восходу – столица у него на другом берегу Двины стояла, те земли теперь Кащею принадлежат. Жил он давно – веков восемь назад, а то и девять… меня тогда еще и в задумке не было, так что точно не скажу. Царь был славный, великий… А Горохом его за отцовский подарок прозвали… или не отцовский…
– Ишь… И что ж ему Перун подарил-то?
– Перун.
– Да я понял, что Перун. А подарил-то что?
– Перун и подарил. Перун подарил перун – что неясного? – насмешливо оскалился Яромир. – Оружие божественное, перуном именуемое, молнии мечущее, громом гремящее. К твоему просветлению, «перун»
