«Вставай, вставай… Ты должен его остановить… проклятье! И с какой стати магистр решил себя погубить в бездарной, глупой ловушке?»
Он в бессильной злости на себя самого заскреб когтями мостовую. Две луны, подмигивая в темном небе, насмехались, дразнили…
«Поднимайся, ну же!»
Норл закрыл глаза, собираясь с силами. Еще чуть-чуть, еще немного… Должен же он восстановиться?
И в этот миг хриплый женский голос забубнил над ухом:
– Сейчас… Я вам помогу, не шевелитесь!
… Над ним склонилось худое женское лицо. Не старое. Не блещущее особой красотой. Скосив глаза, Норл увидел, что женщина вся увешана какими-то мешочками, лоскутками, перышками…
«Магесса!»
Хрипя и выплевывая кровавые сгустки, Норл схватил ее за руку.
– Сейчас я вам помогу, – заявила женщина, прикасаясь к своим многочисленным ожерельям.
Он не слушал. Пристально глядя в темные, неопределенного цвета глаза, повторял раз за разом:
Она была магессой, но в то же время – всего лишь человеком.
И Норл впечатал в слабое ее сознание то, что она должна была сделать.
…На лице Агелины было написано отчаяние.
– Отпусти меня, а? Ну что я тебе сделала? Это ведь все Кхеон, да твой маг из Дэйлорона. Они сказали, что ты повредилась рассудком, когда узнала, что чудовище придется подманивать твоим Золькой…
– Я бы никогда не стала бы использовать… жизнь мальчишки… Даже если бы речь шла о спасении всего Алларена! – глухо проворчала Уломара, в то время как руки ее шарили под пышными юбками связанной Агелины.
Но одно дело связать – и совсем другое – отыскать все запрятанные компоненты заклинаний, обратившись к которым, магесса могла бы освободиться. И предупредить коллег.
– Но речь и так идет о спасении Алларена, – Агелина капризно оттопырила губы, – это же меньшее зло, Ули, пожертвовать одной жизнью – и очистить Черный город от поселившегося там чудовища! Ну, во имя Хаттара, давай же поговорим как цивилизованные женщины! А то я уже и в самом деле начинаю верить в твое безумие…
Уломара издала торжествующий возглас и принялась стаскивать с Агелины чулки.
– Прекрати! Да что же это такое, Хаттар Всемогущий…
– Будешь верещать, я тебе еще и рот заткну, – магесса повертела в руках отвоеванный чулок. Да, так и есть! Казалось бы, самая обычная вышивка на ленточке – но только для недалекого, лишенного магического дара любовника. Тонкие пальцы Уломары без труда нащупали зашитые кусочки лазурита и ласточкиных перьев, что уже само по себе было прекрасным источником Силы для заклинаний воздушной стихии. Не обращая внимания на протестующие вопли Агелины, магесса освободила ее и от второго чулка.
– Ты просто чокнутая, – с видом поруганной невинности сказала Агелина, – может, вообще меня разденешь?
– Может, и раздену, – Уломара ощупывала корсет, сосредоточившись на восприятии Силы.
– Нет у меня больше ничего, не-ту! И хватит, в конце концов, меня щупать!!!
– Замолчи, Агелина.
Между пышными грудями магессы нашелся шелковый мешочек с компонентами огня – и последовал за чулками в угол. Уломара выпрямилась отряхнула руки.
– Ну, вот и все.
Теперь… ей и вправду надо было поторопиться. Добраться до площади перед домом Альхейма. Быть может, сразиться с магами Алларена. И вытащить Тиннат и своего маленького ученика из безжалостных челюстей капкана.
Город спал, как дитя в колыбели, что была сплетена из весенней свежести, тихого шороха ветра в листве, неясных теней и призрачного света.
Уломара вздохнула. Хорошая, добрая ночь.
И быстрым шагом пошла по пустынной улице, направляясь у дому учителя.
… Ее путь лежал мимо мрачных стен Черного города, но у магессы мурашки по коже побежали только при одной мысли о том, что ей придется снова очутиться так близко от места, где она едва не погибла когда-то… Когда был еще жив Альхейм, и они пытались вскрыть цитадель.
Поэтому она свернула в нужный проулок чуть раньше. Затем, временами переходя на бег, добралась до следующего поворота. Тут она, вконец запыхавшись, остановилась – всего лишь на минуточку, отдышаться; прижалась горящим лбом к холодным мраморным плитам, что украшали фасад дома, и…
Двое разговаривали за углом, не далее, чем в десяти шагах; к тому же, ночью любой звук слышен куда лучше, чем шумным днем. А потому Уломара, мгновенно покрывшись ледяным потом, весьма хорошо разобралась в предмете беседы.
– Тебе-то что? Тебе только Силы больше достанется. Прочь с дороги, Норл.
О, этот голос она узнала бы среди тысячи других! Низкий, немного хриплый, и очень приятный… Голос дэйлор.
– Да, верно. Но что будет потом, Ильверс?
Уломара, стараясь не дышать, осторожно выглянула из своего случайного укрытия. Они и вправду стояли посреди дороги, совсем близко, так, что в ярком свете лун магесса смогла разглядеть эту странную парочку.
Ильверс д’Аштам все также предпочитал черный цвет. Бархат его кафтана мягко искрился серебром, отросшие волосы – уже не пшеничного цвета, а большей частью седые, обрамляли осунувшееся, бледное лицо. Он стоял совершенно неподвижно, и Уломаре почудилось, что это даже не живой Ильверс – а самое настоящее чучело, из которого неведомый мастер вытряхнул все внутренности и набил песка и опилок… Но глаза! Они жили, по-прежнему выразительные, блестящие, как два полированных кусочка агата. И, как показалось Уломаре в обманчивом лунном свете, в этих глазах вспыхивал и гас багровый огонь ярости.
Тот, кто замер перед Ильверсом, тоже не был человеком.
«Дэйлор, наверняка дэйлор», – успела подумать магесса. Она слегка удивилась ярко-синему цвету глаз незнакомца; но развить эту мысль дальше уже не успела.
– Потом я буду свободен. С дороги! – медленно, с нажимом, произнес Ильверс.
– Нет.
– Кем ты себя вообразил?
Ильверс не сделал ровным счетом ничего. Только поднял руку – но беловолосого дэйлор с силой швырнуло на стену ближайшего дома, как раз того, за углом которого пряталась Уломара. Раздался жуткий хруст костей; несчастный задергался в агонии, как раздавленная телегой собака… Магесса, чтобы не закричать, с силой зажала себе рот. Уломара задышала глубоко и часто, пытаясь подавить тошноту.
А в висках, вместе с тугими ударами крови, билась, трепетала мысль –
Хозяин Черного города пошел прочь, даже не взглянув в сторону умирающего.
А магесса, дождавшись, пока он свернет за угол, метнулась к хрипящему дэйлор.
– Сейчас… Я вам помогу, не шевелитесь!
Руки тряслись, как в тот памятный день – когда Уломаре впервые пришлось сразиться с нелюдью.
«Сейчас… потерпи, я уже почти…»
Компоненты, как назло, выскакивали из пальцев. Дэйлор хрипел, тщетно пытаясь вдохнуть драгоценного воздуха раздавленными легкими.
«Ох, да у меня же в ожерелье набор для целительства!» – Уломара едва не хлопнула себя по лбу, – «вот дура-то…»
Горячие пальцы впились ей в предплечье.
– Сейчас я вам помогу, – заверила она.
