— Здесь? — спросил Филипп, отступив от меня на положенное расстояние.
— А чем мой кабинет тебя не устраивает? Не бойся, не поранишь. Раз, два, три!
Филипп молниеносным движением выхватил из ножен меч, шагнул ко мне, клинок сверкнул в воздухе. И замер. Удерживающее заклятие. Одно из самых простых.
— Вот видишь, — сказал я, снимая заклятие. — Что и требовалось доказать.
— Но я бил не в полную силу, боялся ранить, — оправдывался Филипп.
— Так это был и не настоящий бой. И мои движения были чуть медленнее. Вижу, ты расстроен. Не стоит. У меня есть одна безделушка, которая может поднять твое настроение. — Я подошел к дубовому столу, достал из выдвижного ящика малахитовую шкатулку.
— Так, не то, нет. Ага, вот то, что нужно, — протянул Филиппу маленькое невзрачное серебряное колечко, совсем простое, без какого-либо узора. — Надень на палец.
Филипп удивленно посмотрел на меня, но повиновался.
— А теперь повторим тот же трюк, — предложил я.
Юноша отошел на пять шагов.
— Раз, два, три! — скомандовал я.
Теперь меч замер у моей шеи. А Филиппа чуть обожгло горячим воздухом, имитирующим огонь.
— Вот видишь, все поправимо. Нет ничего невозможного.
— Но как, оно ведь… — У д'Обинье-младшего пропал дар речи.
— Невзрачное, без драгоценного камня? — продолжил я. — Зачем эти никчемные украшения? Для чего? У кольца другая ценность.
— Оно бесценно. — Филипп был потрясен. — Я хочу купить его у вас, хотя не знаю, будут ли у меня такие деньги… и продадите ли вы его мне вообще, — печально закончил он.
— Нравится? Бери. Оно твое. Я зачаровывал его для воина. Такого сейчас вижу перед собой. Только долго не носи: за все нужно платить, через пару часов ты будешь падать с ног от усталости, — ответил ему я, улыбаясь.
— Гийом, благодарю. Этот дар бесценен. Я… я твой должник. — Лицо Филиппа светилось от счастья.
Да, подумал я, как мало иногда нужно человеку, чтобы почувствовать себя счастливым. Жаль, что я разучился радоваться мелочам.
Иногда самые ценные дары — ничто по сравнению с тем, что получаешь взамен. В тот день я приобрел дружбу Филиппа д'Обинье. Юноша честно считал меня прекрасным человеком. В дальнейшем это могло сильно пригодиться. Корысть и расчет, скажет кто-то? Может быть. Но нужно везде искать выгоду, тем более, если человек тебе в чем-то симпатичен. Сделай его союзником.
— Теперь вам придется отходить на шесть шагов! — пошутил на прощание Филипп.
— Нет, не думаю, — жестко ответил я — так, что юноша перестал улыбаться. — Ибо никому еще не удавалось подойти даже на десять.
Тем вечером мне предстоял один неприятный визит. Могущественный герцог Гальба пригласил меня к себе для важного разговора. Так было написано в пригласительном письме. Поездка обещала быть не слишком приятной, но опасаться было нечего. Отравить меня трудно, а убивать открыто Гальба не будет — по крайней мере до тех пор, пока меня поддерживает король.
Но я все равно взял с собой десяток алькасарцев — так сказать, для поддержания престижа. И не ошибся, увидел, как они со свитскими герцога друг друга глазами есть стали, — на сердце сразу потеплело.
Герцог принял меня в своем кабинете. По рабочему месту можно многое сказать о человеке. На столе у герцога царил идеальный, почти аскетический порядок — ничего лишнего, только приборы для письма, магическая лампа в виде большого хрустального шара, какие-то бумаги в стопке и меч. На столе лежал обнаженный меч.
Алькасарцев дальше гостиной не пустили, я ожидал, что герцог будет один. Однако рядом с креслом, в которое я сел без приглашения, тут же встали двое разодетых красавцев с манерами опытных фехтовальщиков.
Когда у человека за спиной кто-то есть, он испытывает дискомфорт и волнение — очевидно, на меня хотели надавить. Я позволил себе усмехнуться. Пугать меня вздумали.
— Герцог, прикажите им выйти. А то я человек нервный, не люблю этих шуток, могу случайно покалечить. Не жалко парней?
Парни за спиной усмехнулись, но как-то натянуто. Я чувствовал их напряжение.
— Отойдите. — Герцог чуть шевельнул рукой.
Фехтовальщики, я их часто видел при дворе, встали по бокам от меня на расстоянии двух шагов, положив руки на рукояти мечей.
— Зачем звали, герцог? — спросил я прямо.
— Ты, маг, в последнее время забыл свое место, перешел грань, — грубо начал Гальба.
— Будь вежливей, герцог, — перебил его я.
— С тобой? — усмехнулся он. — Никогда. Отстань от Изабеллы Клосто, Гийом Бледный, иначе я рассержусь и раздавлю тебя, как муху в кулаке. — В герцоге мне импонировала прямота. Он никогда не скрывал своих чувств ко мне.
— Не пугай меня, Гальба. Не боюсь. Чтобы прекратить дальнейший спор — я спешу, — скажу только: иди к черту! Это моя невеста, я ее никому не отдам! — Я намеренно копировал его речь, зная, что это лишь разозлит его.
— Я закрывал глаза на твои грехи, маг, ведь ты нужен королю, но теперь ты обидел сына моего друга. — Он сжал кисть на эфесе меча.
Фехтовальщики чуть выдвинули клинки из ножен, готовясь к атаке.
— Не страшно. — Я даже не пошевелился, не расцепил руки, лежавшие на груди.
Я знал, что герцог не стал бы на меня нападать. Он слишком умен и понимает мою необходимость для короля и Камоэнса.
— Прощай. — Я встал и щелкнул пальцами.
Один из фехтовальщиков, не сдержавшись, выругался. Они только сейчас осознали, что несколько мгновений не могли даже пошевелиться.
Эти же двое конвоировали меня к выходу. Один из них держался особенно дерзко. Его не смутила неподвижность.
— Скажите, Гийом, а это правда, что настоящий маг уже не мужчина? Говорят, кастрация просто необходима для заклинаний. — У него хватало храбрости острить.
Я такое уважаю.
— Говорят многое. — Я остановился, развернулся и посмотрел ему в глаза. — Как вас зовут, сеньор?
— Альфонс де Васкес, — ответил тот.
