— Ну почему же сразу безумие? — прошептала Мелисандра, внезапно обвив его шею руками и впившись обжигающим поцелуем в губы. Куда-то тут же улетучилась вся холодная отстранённость Кайфата, он страстно прижал к себе женщину, ощущая тепло её кожи, вдыхая запах. Как они оказались в комнате на мягком ковре, К’ирсан уже не помнил…
Глава 30
Вся жизнь человека есть череда деяний, подвластных воле рока, лишь изредка сменяемых тщательно взвешенными и обдуманными поступками. Планирование будущего на несколько шагов вперёд дарует спокойствие и уверенность, но, положившись на волю случая, можно получить от судьбы неплохой подарок или… увязнуть в пучине новых проблем.
Проснувшись утром в постели Мелисандры, К’ирсан испытывал досаду и растерянность. Он не знал, как быть дальше, как выстраивать с женщиной новые отношения. Поддавшись напору чувств, он забыл об опасностях своей жизни, о висящем над ним долге крови, о десятках врагов и просто недругов, уже дышащих беглецу в затылок. Готов ли он вручить этот хвост смертельных угроз любовнице, рискнуть её жизнью?!
В голове нет-нет и мелькала мыслишка, что это его соблазнили и затащили в постель, что не он навязал свои желания неопытной девице. Мелисандра совершила осознанный выбор, приняв его таким, какой он есть. Со всеми его уродствами, и давящими на плечи проблемами! А раз так, то и нечего за неё переживать…
К’ирсан с завидным упорством глушил мерзкий внутренний голос. Если ты мужчина, пусть даже и уступил в чём-то инициативу подруге, то всё равно должен оставаться мужчиной. Во многом изменились представления Кайфата о мире, но эта жизненная философия осталась неизменной. Его таким воспитали, и никуда от этого не денешься. Женщина слаба, а потому его долг и святая обязанность во всём её оберегать. С этим правилом не надо спорить, его не надо опровергать или подменять новым, в него надо просто верить и исполнять. Подобно тому, как на вопрос о причинах расставания с любовницей мужчина обязан сказать: «Это я во всём виноват!», так и здесь, неважно, как и по какой причине ворвавшись в жизнь женщины, он в ответе за её будущее. Если подобные правила кого-то не устраивают, то пусть держит чувства на коротком поводке.
Мелисандра тихо посапывала, уткнувшись лицом в подушку, даже не представляя о воцарившемся в голове любовника смятении. С трудом преодолев желание поцеловать подругу, Кайфат встал и быстро оделся. Нельзя забывать и об остальных, доверившихся ему как командиру и другу. В городе у него ещё много незавершённых дел, и лежать в постели, пусть даже и с любимой женщиной, сейчас непозволительная роскошь. Молча посетовав на отсутствие принадлежностей для письма, К’ирсан выскочил в коридор. Раздумывая, не передать ли пару слов Мелисандре через слуг, он столкнулся с невысоким лакеем.
— Да простит меня господин, но с вами желает поговорить фалет Тимаренис.
— Хорошо, веди, — внутренне напрягшись, сказал К’ирсан. Разговора с отцом Мелисандры он не ждал, хотя стоило бы. Вряд ли визирь, переживший столько халифов, не обратит внимания на проходимца, завоевавшего благосклонность его единственной дочери.
Не переставая размышлять о предстоящем разговоре, капитан прошёл следом за слугой почти через весь дворец. Мельком удивившись странному пути, которым его вели — через поварню и людскую, по необычайно узким, совсем «непарадным» коридорам, — К’ирсан вступил в святая святых Ралайята — рабочий кабинет Первого Советника халифа.
— Доброе утро, фалет Тимаренис… — начал говорить Кайфат, но слова встали поперёк горла. Визирь встретил любовника дочери, стоя около огромного напольного глобуса, лицом к дверям, своим обликом с порога повергнув капитана в шок. Ощущая, как под ногами разверзлась пропасть, К’ирсан с трудом заставил себя успокоиться и не натворить чего-нибудь лишнего. Перед ним стоял эльф: длинноволосый, голубоглазый, с характерными тонкими чертами лица и длинными заострёнными ушами. В душе тяжело заворочалась, пробуя на прочность тиски воли, змея ненависти.
— Приветствую вас, капитан, — мягким, шелковистым голосом произнёс визирь, невозмутимо изучая К’ирсана. Вряд ли от него укрылась душевная борьба, начавшаяся в сердце гостя. — Вы уже наверняка догадались, что у меня к вам не самый приятный разговор, потому попрошу садиться.
Указав на пару кожаных кресел, фалет Балтусаим дождался, пока усядется Кайфат, после чего устроился напротив.
— Эльф… Мне следовало догадаться! — ощущая, как яд ненависти сушит горло, почти прохрипел К’ирсан. — Повсюду в городе следы их присутствия, да и… Мелисандра не пахнет человеком!
— Полуэльф, если быть точным, а моя дочь — квартерон, несчастная четвертинка. Она совсем не похожа на меня, став почти полной копией матери! — кривя губы, поправил Кайфата Тимаренис. — Впрочем, вы ведь, капитан, тоже не человек. Нелюдь, как любят говорить в простонародье… Что, хотите возразить?
К’ирсан промолчал, лишь опасно сощурив глаза.
— Вы — зверь, чудовище, монстр. Не знаю, где уж вам удалось подцепить эту заразу, но кто-то заронил в вашу душу семя магии Древних, и оно успело укорениться и набрать силу, — холодно улыбаясь, без тени страха или смущения, разъяснил эльф. Он походил на исследователя, препарирующего пойманную лягушку.
— Зачем вы мне всё это рассказываете, фалет Тимаренис? Эльфийский взгляд на окружающий мир меня мало волнует. Знаете ли, предпочитаю жить своим умом! — презрительно бросил К’ирсан, подавляя в себе желание молча вскочить и уйти.
— О, всё просто. Я знаю о вашей чистой и незамутнённой ненависти к моему народу. Говоря по правде, я её даже понимаю и переживи такое, вполне мог бы и сам отдаться ярости без остатка, — неопределённо взмахнув рукой, произнёс эльф. — Но, видите ли, капитан, от вас просто смердит трупами! Заключив договор со смертью, вы повесили на шею множество не самых приятных врагов, жаждущих отплатить кровью за кровь. Все, кто рядом с вами, подвергаются нешуточному риску… И я не желаю Мелисандре участи жертвы в вашей борьбе.
Визирь замолчал и вытащил из кармана небольшую коробочку. Ноздри Кайфата шевельнулись, и он с отвращением ощутил аромат гарлуна. С тонкой усмешкой капитан наблюдал, как эльф подхватывает щепоть наркотика и отправляет в рот. К’ирсан и раньше встречал любителей этой отравы, но чтобы Длинноухий…
— Впрочем, я легко закрыл бы глаза на ваши… натянутые отношения с Маллореаном и всеми прочими. Ралайят нейтрален, и мне плевать на дрязги остальных! Но вы же не оставите свою ненависть за порогом дворца, вы же прямо сейчас полыхаете от жара ярости… — проникновенно проговорил фалет Тимаренис, медленно двигая челюстями. — Хотите ведь моей крови, а?
К’ирсан стиснул подлокотники, усмиряя бешенство. Чёрная пелена злобы не застилала ему глаза, он не испытывал к полукровке — всё-таки полукровке! — тех же чувств, что и к его собратьям из Маллореана. Но и равнодушно воспринять подобное родство у него не выходило.
— Я не зверь, а вы не выродок Маллореана! Хоть в ваших жилах и течёт их поганая кровь, — прошипел Кайфат. — И уж тем более мне наплевать на любителя мерзкой отравы из Запретных земель.
— О, это ерунда. Для Перворождённых и подобных мне… метисов, этот вид гарлуна лишь бодрит и немного усиливает магические способности. Привыкания у нас не бывает! — Неожиданно лёд в голосе визиря дал трещину, и он посочувствовал: — Вы ведь не сможете по-прежнему воспринимать Мелисандру как вашу женщину? Так ведь? Но и убивать её не захотите…
Кайфат отвёл горящие ненавистью глаза и медленно кивнул.
— Почему-то я так и подумал. — Губы Первого Советника тронула неприятная улыбка. — Потому я предлагаю вам, капитан, для начала покинуть дворец, а затем город и страну. Не стоит лишний раз тревожить девочке сердце. Что скажете?
К’ирсан провёл рукой по изуродованной щеке, ощущая себя особенно мерзко на фоне совершенных
