Мистика — как луна. Нравится, только если спать не мешает.
На землю опустился вечер. Как странно — вторые сумерки за один день. Со всеми этими путешествиями по параллельным измерениям можно потерять всякую ориентацию не только в пространстве, но и во времени!
Сумерки
Но лишь на мгновение, на один короткий миг. В домах стали вспыхивать разноцветные от штор окна. Зажглись уличные фонари, превратив серебро неба в темно-серый цвет. Город готовился к ночной жизни.
Хотя туфли слегка натерли ногу, я ничуть не жалела, что мы не взяли такси. Ведь это так романтично — прогуляться по вечерним улицам под руку со своим принцем (пусть даже он всего лишь граф).
За ужином мы болтали о всякой чепухе. И я никак не могла решиться спросить о главном, хоть вопрос вертелся на самом кончике языка. Но не зря древняя мудрость гласит: «Ты, бабка-ежка, прежде накорми, напои, в баньке попарь, спать уложи, а потом разговоры разговаривай!» Ладно, Фрося, терпи. Учись быть воспитанной, ненастырной, тактичной барышней. Тем более в такой прекрасный вечер…
— Ну спросишь, наконец? — поинтересовался Тони. — Который час уже мучаешься. Я думал, не выдержишь, лопнешь.
Ну и спрошу!
— Ты был у родителей?
— Был.
— Ну и?…
— Папы на рыбалку звали, — пожал он плечами, — развеяться хотят.
— Поедешь?
— Сейчас, только спиннинг наточу. Это раньше, когда маленький был, от такого счастья отвертеться не умел: сиди все выходные, как болван, с удочкой, жди, пока какая-нибудь дура крючок проглотит. Потом доставай, вытаскивай крючок из порванного рта, если не из глаза, держи ее, склизкую, извивающуюся, задыхающуюся. И еще делай вид, будто тебе это все очень нравится, чтобы папочки не расстроились. Пусть я убийца, но убивать для удовольствия не умею и не хочу.
— А ловили, конечно, на живых червячков?
— Конечно.
— И все они особо чувствительные попадались?
— Издеваешься? Хочешь знать, как это было? — И он взял меня за руку.
У меня в голове словно вспышка полыхнула. На миг перед глазами встал какой-то зеленый пейзаж, а в животе возникло не слишком приятное чувство.
— Хм, подумаешь. Не умеешь ты наслаждаться жизнью, Тони. Вот я с папой как-то раз на рыбалку ездила — до сих пор помню! Мы там костры разводили, уху варили и на лодках катались.
Теперь я ухватила его за руку и зажмурилась от вкусных воспоминаний.
— Ну как? Совсем другое дело, правда? Эх, не на те эмоции ты свой локатор настраивал, только время зря упустил!
— Зато опыта хоть отбавляй. Тебе одного раза хватило — и впечатлений на всю жизнь. Посмотрел бы я на тебя, если б каждое лето по двадцать раз — то один отец, то второй или оба сразу.
— Тогда чего дома не оставался?
— С мамами? Еще лучше! Помню, однажды слегка простудился, ничего серьезного. Но мамы так разволновались, что мне совсем плохо стало. Они беспокоились больше — мне становилось хуже…
— Понятно. Несчастный ты ребенок, — пожалела я его. — А знаешь, я где-то читала, что любовь к рыбалке и все такое прочее передается по наследству от отца к сыну. Так может, в этом все дело? Может, это не твои папы?
— Скорее, я не их сын? Не знаю. Может быть. По крайней мере один — точно не мой.
Ну наконец-то ближе к делу! А то я и вправду чуть не лопнула от любопытства.
Отступление № 11, про семейные обстоятельства
Итак, Энтони все-таки поговорил с родителями. И кое-что выяснил — если не истину, то хотя бы факты, над которыми стоило поразмыслить.
Я уже знаю: Энтони с предками не церемонится. Единственное чадо в семье вежливостью и тактом обычно не отличается. И я бы не удивилась, если бы он явился к матери и в лоб спросил: «Мам, а где был папа, когда мне было минус девять месяцев?» Однако Тони для начала провел исследовательскую работу с оставшимися двумя бабушками. После печальной церемонии бабуси были настроены вполне лирично, и память их не подвела. На неожиданно внимательного внука излился бурный водопад воспоминаний о чудесном времени ожидания ребенка, о походах к докторам, приемах витаминов, покупках чепчиков и ползунков и т. д., и проч., и проч.
Теперь все ясно — с моментом обнаружения факта беременности. Но нас-то интересовало более раннее, так сказать, предшествовавшее этому явлению событие. И об этом мог знать лишь один человек. Но как спросить родную мать: что ты делала (или, вернее, с кем ты была) с такого-то по такое число такого-то месяца такого-то года? Не случалось ли у тебя провалов в памяти, не похищали ли тебя инопланетяне? По прошествии двадцати с лишним лет нормальный человек нипочем ничего не вспомнит… Однако Энтони повезло, имелась зацепка: как раз на роковой период приходился День святого Валентина. Обычно женщины такие даты запоминают.
Вооружившись данной информацией, он отправился к матери. (Путь лежал недалеко — от столовой до кухни.)
— День святого Валентина? Конечно, отлично помню. — И добавила с улыбкой: — А ровно через две недели я узнала, что у меня появишься ты.
14 февраля двадцать с лишним лет назад матушка Энтони была абсолютно влюблена в своего молодого мужа (первого). Они поженились совсем недавно, только что вернулись из медового месяца. Естественно, ни о какой измене молодая супруга и не помышляла (тут Энтони вздохнул с облегчением). И, разумеется, День всех влюбленных она хотела провести только с мужем. Но, к сожалению, тому нужно было срочно уехать по служебным делам. Какое огорчение! Зато каким сюрпризом оказалось его неожиданное возвращение вечером! Рейс отложили на полдня из-за февральского снегопада.)
Увлеченная воспоминаниями мама даже смахнула слезу: в тот незабываемый вечер молодой муж был нежен и внимателен как никогда — ни до, ни после.
— Отчего же вы разошлись через полгода? — спросил Тони.
Оказалось, после первых месяцев брака бурная страсти медленно, но неумолимо угасла, а больше ничего общего между ними не нашлось. По взаимному согласию супруги расстались, оставшись хорошими друзьями.
— Ну что ж, снегопад в феврале — дело обычное, — рассудила я. — Вполне правдоподобная история, ничего подозрительного я тут не вижу.
— Угу, — кивнул Энтони, остановившись напротив витрин магазина бытовой техники и хмуро
