Игратоса. И задумано хорошо. Я и сам бы расставил воинов так же, и связывался бы только с теми, кому доверяю. Вот только кто будет вытаскивать меня, если и со мной случится это «вдруг что»? Еще двое воинов покрепче совсем бы не помешали. Игратос с Кугарами вряд ли удержат меня одного, а уж нас троих... И если Кугары еще захотят помочь...
Не сразу вспомнил, что мы не в горах и что таких широких трещин здесь быть не должно. Песок – не снег, он не может забить трещину только поверху. Так что вожак рассчитал правильно: нас троих хватит, чтобы проложить тропу для остальных. Вот только остальных четверых или Ипшу тоже считать?
– И копье свое используй, – приказал вожак, когда мы связали пояса. Каждый из нас нес по два копья, только у Кота было одно. – Сначала прощупай впереди, а потом уже ставь ногу.
Меня коснулось удивление Игратоса. Он и Кугары были уже рядом и во все глаза и уши следили за нами. Только Четырехлапый притворялся спящим.
Я открыл Дверь Тишины, чтобы Игратос узнал, что под песком есть ловушки и для чего Коту копье, если врага нет рядом. Я не учил этому Игратоса. И не потому, что забыл или не захотел, – я и сам этого не знал. В горах нет таких копий, у нас и дерева такого нет, вот и не пришло никому в голову прощупывать перед собой путь. Вот и топаем по опасному месту. И проваливаемся иногда. Вернусь домой, расскажу новый способ, он пригодится воинам. И не воинам тоже. А не вернусь, Игратос расскажет.
Он согласился и быстро закрыл свою Дверь Тишины. Слабенькая она у него, совсем тонкая...
– А мы берем длинный шест, когда идем по болоту. – И воин из клана Котов ткнул копьем в блестящий песок.
– Я и не знал, что у вас бывают болота. Думал, Сухие Земли похожи на это... – И я показал на низкие холмы за спиной и ровную поверхность перед нами.
– Конечно, бывают! И еще какие! – возмущенно зашипел Кот.
Мне даже показалось, что он ткнет в меня копьем. Не ткнул. Сдержался. А когда я извинился, то опустил острие книзу.
Ну и кто меня за язык тянул? Чужой дом хвалить надо, если можешь, а не можешь – молчи. Попробовал бы кто при мне горы обругать!..
И я опять извинился. На этот раз голосом, не пальцами.
Игратос дернулся, как от удара. И такая обида зарычала в нем! Все-таки тонкая у него Дверь, ничего не держит.
А молодой Кот принял мои извинения и заговорил уже спокойно. О том, что Игратосу и мне узнать больше не от кого. Молодому бы слушать да запоминать, а он обиду свою кормит.
– ...весной много рек и болот. Вода сама идет из земли! И везде, куда ни посмотришь, трава, цветы, кусты. Даже деревья есть! – Кто-то из Кугаров фыркнул, и Кот заговорил быстрее. – Конечно, не такие большие, как в настоящем лесу, но выше меня вырастают. А болотные шесты из особого дерева делают. Оно очень прочное и в воде не гниет. Отцу служит, и сыну, и сыну сына может послужить. А в жаркий сезон вода уходит глубоко в землю, реки и болота почти пересыхают. Тогда мы много охотимся. Но даже в жару легко найти воду. Не то что здесь... – Кот вдруг замолчал и оглянулся. – Здесь только Ипши могут выжить, – добавил он совсем тихо и засмотрелся на песок под ногами.
Да, много молодой Кот наболтал, а теперь вот стыдится. Я и сам так же хвастался перед другими, когда был глупышом, а наставник меня тогда услышал. Так я едва язык не проглотил от стыда. Я ведь своим наставником как раз и хвастался. И про горы я могу говорить долго и много. Наверное, как Кугары про свои леса или Ипша про пустыню. Все-таки хорошо, что Ипши живут в этих местах. Пока на земле живут, она не мертвая. Может, и мы здесь выживем.
Мы все-таки ступили на гладкий песок. Еще и Зеленая Мать не ушла на покой. Кугары легко согласились идти по нашим следам – только по следам! – это не трудно и привычно. А то, что трое первых связались поясами, так у воинов свои секреты. Как у охотников или у других мастеров. Все знают это и принимают спокойно, только Игратос разозлился. Он почему-то решил, что я выдаю тайны воинов клана. Он с такой обидой смотрел мне в спину, что у меня шкура зудела между лопаток. Я уже подумывал забрать у него копья, но потом решил наградить молодого доверием. Правосудие вершат Вождь и прародитель Медведь. Не думаю, что Игратос считает себя выше их. Но разочаровал я его сильно. Может, и отказ от наставника скоро услышу. Вот успокоится немного молодой, подумает – и услышу.
Я не сразу понял, что ловлю не только обиду, но и мысли Игратоса. И не тонкая Дверь тут виновата. Молодой вообще не закрыл ее, чтобы я слышал и знал, что он обо мне думает. А мысли – это не слова, за мысли на поединок не вызовешь. Да и не стану я его вызывать. А без вызова – это не поединок, а наказание. А наказывать может только наставник. То есть я.
Бедный Игратос... Провалился в трещину между «правильно» и «надо» и не знает, как выбраться из нее. Придется поговорить с ним на привале. Я еще не рассказывал ему про поводыря слепых и слепого поводыря. Может, тогда Игратос поймет, что вожак не только приказывает, но и подчиняется, если надо. Я-то понял, когда Фастос рассказал мне про слепцов. Надеюсь, старик не слишком разозлится. Ведь такое рассказывают будущим вожакам, а Игратос... Ну а если Фастос разозлится, то пусть накажет меня, как захочет и как сможет. Ведь старик по-прежнему мой наставник.
Мне не пришлось нарушать правила, Младший сам нарушил их. Он ослушался вожака и сошел с тропы. Не захотел по моим следам идти...
Это все, что я успел уловить в его мыслях. Успел еще повернуть голову и заметить, что молодой идет рядом, но в паре шагов от остальных. А перед ним блестит гладкий песок. Едва заметный склон вдруг подался под ногой Игратоса, пополз и... стремительно рухнул вниз. Вместе с Игратосом.
26
Идти по песку было не трудно. И совсем уж привычное дело искать безопасную тропу. А шест можно и копьем заменить. Если б еще и тропа под ногой прогибалась, больше бы на родные места похоже было. Но даже в темноте пустыню не спутаешь с болотом. Только тот, кто не видел болота, скажет, что они похожи. Что все ровное и все одинаковое. А запахи, а звуки, а земля?.. Она ведь колышется, дышит, живет, она напоит и накормит, защитит и спасет. Это чужакам у нас опасно. Так чужакам везде опасно. Вон в горах, говорят, так холодно, что вода твердой становится. И трескается. И земля там трескается, и камень, и все эти трещины только и ждут, чтобы в них кто-нибудь провалился. Болота не такие, они совсем уж глупых берут, а остальных...
Додумать я не успел: тропа вырвалась у меня из-под ног, затем сильно ткнулась в ладони и в колени. Дышать я не мог, меня будто начали разрывать надвое, потом отбросили. Недоразорванным, полуживым.
Я не сразу понял, что это пояс мешает мне дышать. Даже что такое «пояс», я вспомнил не сразу. Как не сразу испугался, когда понял, где я оказался.
Я стоял на четвереньках между наставником и старшим из Медведей. А большая, как дерево, нога шевелилась рядом со мной. Если она поднимется, а потом опустится, то опустится мне на спину. А Медведь и не заметит этого. Он сильно занят: рычит и злится. И наставник мой занят, он не злится, но тоже рычит. А еще он стоит за мной, и я не могу убраться в сторону. Он ведь сам сказал, чтобы с тропы ни шагу. Но кто-то все-таки сошел с тропы, и его следы закончились по ту сторону
