счастливо улыбаться.
– Что с тобой?!
– Я не знаю… – прошептал юноша. – Но так хорошо…
Рыцарь помрачнел, поднялся с колен и начал молча отряхиваться, стараясь не смотреть на улыбающегося друга. Наконец, когда Эйдор немного пришел в себя и с удивленным видом сел, Агира проронил:
– Это плохо, Эйдор.
– Почему? – изумился все еще сияющий волшебник.
– Это просто плохо, – повторил рыцарь и поморщился. – Слышал бы ты, как сейчас ругаются усмийцы… Пошли, нам надо торопиться…
Юноша с улыбкой кивнул, досадуя, что сказочное чувство почти угасло:
– Так хорошо…
Агира застыл и обернулся на товарища. Лицо рыцаря было мрачнее тучи.
– Что? – спросил Эйдор.
– Пошли, я сказал!
ГЛАВА 10
Шутки закончились. С вечера зарядил противный дождь, выстукивая по отсыревшей ткани шатра монотонную, унылую дробь. Последний марш…
Войска Мереана, по данным разведки, встали лагерем в трех милях отсюда. Утром они будут уже здесь, время еще есть, однако Ладомар просто не мог заставить себя уснуть. Завтра, возможно, он увидит свой последний рассвет. И, может быть, в последний раз вспомнит Элинду. Хорошо ли?
Наверное, да… Наверное, для обоих…
Над биваком армии Кронея царила тишина, после завтрашнего боя мало кто увидит следующий закат. Но они погибнут за благое дело. Они будут первыми, кто попытается остановить нового Усмия.
У едва тлеющего костра беззвучно молился Шиско. Молодой паладин сгорбился, обхватив плечи руками, и чуть покачивался из стороны в сторону. Ладомар отвел взгляд от юноши и уставился на стенку шатра. Жалко мальчишку. Он и жизни-то не знал… Сколько ему? Восемнадцать лет? Ничего еще не видел, многого не прочувствовал.
Но приехал на сбор. По глупости? Или так сильно в нем чувство долга? Или просто по незнанию? Когда война далеко, легко представить себя героем и слегка романтизировать любую бойню. Но когда сеча уже завтра, зеленая бравада тает.
Ладомар тоже боялся, хотя, наверное, не так, как Шиско. Ему просто хотелось, чтобы скорее наступил бой. Что будет потом – неважно. Ожидание хуже всего. Уснуть, проснуться, выйти на позицию и дождаться, когда начнется сражение. Не просидеть всю ночь в размышлениях, а просто закрыть-открыть глаза – и вот она, сеча.
Паладин улыбнулся, слушая сопение Хисъяра. Сколько таких счастливчиков в лагере? Наверняка большинство… Солдат – это не тот, кто носит оружие. Солдат – это тот, кто может позволить себе выспаться перед битвой.
Ночь беззвучно висела над спящим лагерем. Ладомар погрузился в мысли, осознавая, что жизнь-то, если завтра случится погибнуть, прошла впустую. Он все потерял и ничего не нашел. Какой в ней был смысл? Ради чего?
Паладин думал…
А Шиско молился.
Провалиться в сон Ладомару удалось ненадолго, ему показалось, что он даже и не спал почти. Беспокойная дрема, сорванная ревом сигнального рога.
– Братья! – вслед за рогом донеслось снаружи. – День настал! Готовимся к битве!
Паладин с ухмылкой отметил про себя попытку Федерига Колуна поднять боевой дух воинов Ордена. Так, неважно вышло, но хоть что-то.
– Завтрак будет? – раздался чей-то бас. – Негоже с пустым брюхом в бой идти.
– У Небесного отъешься, – хохотнул голос помоложе.
Ладомар выбрался из шатра наружу. Еще темно, светать начнет где-то через час. Потом еще несколько часов ожидания… Скоро уже. Утренняя прохлада заставила воина инстинктивно сжать зубы поплотнее.
– Все сидишь? – Паладин увидел у костра сгорбившегося Шиско. – Приходи в себя, брат. Всем страшно. Но смерть не самое страшное, что может случиться в жизни.
Вокруг гудело пробуждающееся войско.
– Сейчас подвезут пожевать, а потом на позиции.
Фередиг в полном боевом облачении возвышался посреди лагеря будто герой прошлого. От него ощутимо веяло духом того, что многие называют рыцарством. Непоколебимость, честь, красота и мощь – Колун олицетворял сейчас все качества разом.
– Помните, братья! Наша задача состоит не в геройской смерти на копьях их пехоты! Мы должны нести ужас их усмийским выродкам. Держитесь своих отрядов, братья! Помахать клинком шанс будет у каждого, но сила наша не в стали, сила в даре Небесного! Запомните это!
Под раскатистую проповедь Фередига паладины деловито собирались, поглядывая по сторонам в поисках обозных слуг, которые должны были доставить пищу.
– Не геройствуйте. Это война против Подземного. Наша задача победить его, а не погибнуть во славу Горна, – продолжал Колун.
– Видишь, Шиско, – криво улыбнулся Ладомар. – Погибать в нашу задачу не входит.
Молодой паладин еле кивнул.
– Раскис, бродяга? – Из шатра вышел Хисъяр.
– Да, есть малость, – хмыкнул Ладомар. – Ничего, это по молодости. К вечеру отойдет.
– Ага, посмеемся еще у костерка. – Паладин из Арны зябко поежился. – Скорее бы лето, холодно.
– Командирам копий после завтрака подойти ко мне, – громогласно вещал Фередиг.
Ладомар натянул стеганый доспех и вытащил из-под полога шатра кольчугу. Отсырела, заржавеет теперь. Впрочем, он с удовольствием ее почистит на днях, если выпадет такой шанс.
– Тварей Усмия можем не опасаться! Женщина Халда с нами!
– А вот это хорошая новость! – гаркнул детина, которому двое товарищей затягивали ремни на черном панцире. Самостоятельно такой доспех надеть невозможно. – Значит, Бурых да Детей можно не бояться.
Ладомар приподнял левую бровь. Сам Черныш здесь! Хотя известный паладин предпочитал прозвище Рыцарь Ночи, но народ поголовно звал его именно Чернышом. Вороной жеребец, черный доспех, черный меч, черный щит с гербом Ордена. Колоритная фигура. Да и боец знатный, по слухам.
– Нам и без Детей работы хватит, – пробасил кто-то.
– Завтрак!
В лагерь паладинов со скрипом вкатилась тачка. Дюжий обозник устало опустил рукояти и отер со лба пот, глядя, как два шустрых помощника сноровисто выгружают предназначенный воинам Горна провиант.
– Как дела, кухня? – подошел к нему один из паладинов. Воин зубами затянул ремень на наруче и с интересом заглянул в тачку.
Здоровяк пожал плечами, неуверенно улыбнулся и смущенно промолчал. Ладомар задумчиво оправил кольчугу и, изучая обозника, размял хрустнувшую шею. Вроде крепок с виду, а почему не в армии? Или специально место потише выбирал? Когда войско пойдет в сечу, прислуга наверняка укроется в лесу, а то и вовсе сбежит.
