– На востоке, по-моему, тож одна осталась, вошина мама. И не мои это собачки! – фыркнул старый друг.
Четыре десятка партизан, затаившись под землей, ждали, когда в их лагерь ступят мереанцы.
– Все помнят – Бурых бить первыми. Сразу к ним. Отправим тварей назад в Подземные Кузни, – чуть повысил голос Даск.
Вой все ближе… Не такой многоголосый, как раньше. Сколько псов осталось? Три, четыре? Хорошо поработал отряд. Лейтенант лежал на земле и с улыбкой благодарил Халда за шанс умереть в бою, а не от болотной болезни. Может быть, кто-нибудь потом вспомнит про подвиг кронейских партизан, избавивших мир от Бурых?
Может быть…
С десяток ребят должны были пропустить надвигающихся мереанцев мимо себя, чтобы наверняка уничтожить тварей Усмия. Но пока еще выли чудовища, а значит, кому-то из стрелков не удалось подобраться к Псам.
Минуты ожидания кажутся вечностью. Все ближе и ближе враг. Все громче и громче крики попавших в партизанские ловушки солдат, все меньше Бурых оскверняет кронейские болота.
Даск и его люди ждали.
И их время пришло…
Выбравшиеся в лагерь измученные солдаты Мереана не сразу поняли, что произошло. Им показалось, что их атаковали демоны Подземного, вырвавшиеся наконец на волю. Паника и отчаяние в рядах имперцев сыграли на руку атакующим людям Даска. Два Бурых Пса умерли в первое же мгновение. И вой неожиданно стих.
Над болотами висел шум сражения, и только. К северу, западу, востоку и югу не бесновались твари Усмия. Не рвали барабанные перепонки надсадные вопли косматых чудовищ.
Стычка быстро закончилась… Даск, согнувшись в очередном приступе кашля, волком смотрел на очередных воинов империи, выходящих к месту сражения. Солдаты Мереана с ходу строились в боевые порядки, дабы растоптать остатки партизанского отряда, так больно ужалившего великую страну. Выжившие командиры уже сейчас прощались с жизнью, не зная, как объяснить потерю всех Бурых Псов.
– Ну что, братья, – распрямился лейтенант. Уцелевшие товарищи сгрудились вокруг скаута. Как их осталось мало… Не больше десятка…
– За КРОНЕЙ! – взревел Даск и первым ринулся на строй мереанцев.
ГЛАВА 17
– Держи, наездник. – Проводник грубо сунул поводья в руки Ладомару. Паладин хмуро кивнул. После того как он утопил коня в проклятой трясине, воин Горна вообще старался не смотреть на товарищей. Так стыдно ему давно не было. Не уследил за животным и бросил поводья, едва оно ухнуло в трясину. Мог бы попытаться что-то придумать, вытащить, а он бросил…
Над болотами царила тишина. По всей видимости, партизаны все-таки перебили Бурых, или же твари Усмия ушли так далеко, что более не чувствовали силу Лемиллы. Но те двадцать стрелков, тенями ушедшие в хмурый, пахнущий болиголовом мир, чтобы перебить косматых псов, со своей задачей справились. Паладин легко мог себе представить – как это было. Из болота поднимается фигура, натягивает лук, делает всего один выстрел – и в следующий миг стрелок погибает, уничтожив свою цель.
Ладомар был в шоке. Смог бы он так же пожертвовать собой ради того, чтобы Лемилла или Эйдор прошли туда, куда так рвались?! Нет! Наверняка нет! Спасти истеричку, бросившую целые страны из-за совершенно неясной причины? Или юношу с задатками убийцы?
Что виной этому? Знание паладина, с кем он идет, или просто его паршивая душонка?! Раньше ему не встречались жертвующие собой люди, а теперь будто глаза заново открылись.
– А ты куда? – спросил партизана Старр.
– В лагерь, – хмуро бросил проводник.
– Не ходи… Я думаю, там нет никого живого, – тяжело произнес бывший король. – Идем с нами.
– Нет коня, – с оттенком сарказма ответил коротышка. – А если я с кем-то поеду, в скорости потеряете. Тут тропка хорошая, проедете. Главное, никуда не сворачивайте, только прямо. Иначе выскочите на тракт какой.
– Не ходи в лагерь. Куда угодно, но не туда.
– Не советуй, – отмахнулся партизан. – Я знаю, что делаю… Двигайте давайте. Только прямо, помните!
Коротышка махнул рукой на четкую тропинку среди зарослей ольхи.
Эйдор с трудом держался в седле. Опять выложился на полную катушку. Дорога через болота была проложена по трупам солдат империи. И Ладомар боялся, что не только. Что юноша убил еще и тех партизан, кому посчастливилось уцелеть. Такое заклятие не разбирает, кто свой, кто чужой.
Молодой чародей умудрился отравить воздух. Окутать идущий отряд аурой, мгновенно убивающей всех, кто оказался рядом. А когда странники миновали последние кордоны, Эйдор подпалил лес, на удивление охотно занявшийся огнем. Вряд ли кто мог уцелеть в том пекле.
– Двигайтесь!
Коротышка шагнул с тропки и почти сразу же растворился в лесной чаще.
Ладомар вскарабкался на коня и, не глядя на товарищей, тронулся с места. Сейчас ему ничего не хотелось. Ни говорить, ни думать… Неудачные дни выпали, тяжелые, и летели они друг за другом, будто взбесившиеся собаки, остановиться не могли. Начиная с того проклятого обхода, когда он убил друга Эйдора, и до этого момента.
Слава Горну, никто в отряде также не был расположен вести какие-либо беседы.
Путники медленно, но верно приближались к своей цели.
Агон не мог найти слов. Следуя древней методике, он пытался сосчитать до ста, чтобы прогнать рвущиеся на язык проклятия. Надо держать лицо, быть выше обычной ругани. Успокоиться! Но как же эти кретины…
Раз, два, три, четыре…
Единственный уцелевший офицер наверняка жалел, что выжил на тех болотах. Не смея поднять головы и встать с колен, боец молча возносил молитвы Халду. Несмотря на все происходящее, лейтенант имперской пехоты оставался предан своей вере. Душа его служит одному Богу, а тело – другому. Так бывает…
Восемнадцать, девятнадцать, двадцать… Нет, ну…
Раз! Два! Три!
Один из генералов посмелее неуверенно кашлянул, молчание затянулось, и все присутствующие на военном совете военачальники боялись нарушить воцарившуюся тишину после известия о гибели всех Бурых Псов.
– Можешь идти, – прохрипел Агон.
Еще не веря в услышанное, лейтенант поднялся с колен, отсалютовал и спешно покинул штабной шатер.
– Ваше вели…
– Еще одно слово – я и тебя убью, – резко повернулся к заговорившему генералу маг. – Продолжайте без меня, мне необходимо побыть одному.
Выскочив из шатра, сопровождаемый верным Женаргом, Агон направился к себе. Там, в изголовье походной кровати, под подушкой хранилось то, что ему сейчас просто необходимо.
– Господин, – неуверенно произнес Женарг, когда император резко отдернул полог, прошел внутрь
