властей, формально, на словах, горячо приветствовавших начинания Царевны Лебеди.
Да и горожане Арконы, в которой мирное течение жизни регулярно нарушалось драками, распрями, публичными казнями, вылазками человеко-медведей и другими необычными происшествиями, никак не могли понять, почему надо отказываться от своей привычной деятельности. Почему, к примеру, надо ходить в дом, куда Царевна Лебедь свозит собранные ею старые потрепанные книги, и листать их там, вместо того чтобы коротать приятный вечерок в портовом кабаке, накачиваясь хмельными медами и слушая байки залетных ушкуйников, а в случае чего – хвататься за нож, выражая готовность размяться в потасовке…
Маргоша порой чувствовала отчаяние, начинала поскуливать и проверять, на месте ли еще ее голова…
Положение осложнялось тем, что среди ее соратников не было единения. Что и неудивительно для столь разных существ, силой обстоятельств сведенных вместе. Кот и Гарольд терпеть друг друга не могли, хотя их объединяла общая неприязнь к Беорфу и трем ведьмам… Беорф презирал Гарольда. Ведьмы, считавшиеся подругами, вдруг стали с неприязненным вниманием следить за делами друг друга, к тому же все они с трудом переносили присутствие человеко-медведя, а кота и вовсе терпеть не желали, полагая, что наглая тварь постоянно норовит демонстрировать свое интеллектуальное превосходство…
Более-менее ровные отношения со всеми сохранял только Персиваль, который умел полностью отрешиться от проблем, ссор и склок. Но и он уже поговаривал, что Аркона – дикое местечко и лучше бы вернуться в Камелот с его милой куртуазной атмосферой…
Однако первым из состава свиты Царевны Лебеди вышел вовсе не сэр Персиваль.
В один не слишком-то прекрасный вечер (какими и бывают вечера после трудных дней) Маргарита в сопровождении Гарольда вернулась в дом Вышаты, распрощалась с сопровождающим, поднялась в свою комнату и остолбенела.
Маргариту в ее собственных покоях поджидал беорит. Может быть, для кого-то ничего необычного в таком факте и не было, но не для нее. Ведь Маргарита за всю свою жизнь встречала не так уж много беоритов… Более того, единственным беоритом, с которым она была знакома, был Беорф. Но дело в том, что этот беорит не был Беорфом. Беорит нисколько не стеснялся своего происхождения и не пытался его скрыть. На его лице было написано:
«Да, я беорит и этим горжусь».
Впрочем, гордость являлась отличительной чертой многих беоритов, это Маргарита уже успела усвоить.
– Ты – чужеземка, которую в здешних местах прозвали Царевна Лебедь? – не слишком приветливо спросил он.
– Да, это я. А вы кто?
– Мы? – усмехнулся беорит. – Пока я здесь один. Имя мое – Рулав. И пришел я по делу. Ты держишь в зависимости одного моего родственника. Я хочу вернуть его. Ты все поняла?
– Вы, то есть ты… Ты говоришь о Беорфе?
– Разумеется.
– И ты, Рулав, хорошо его знаешь?
– Ну еще бы! Я держал его на руках, когда он был еще сосунком, – кивнул Рулав. Лицо его в этот момент несколько просветлело – видимо, приятные воспоминания нахлынули.
– Если ты хорошо знаешь Беорфа, значит, ты не менее хорошо знаешь, что никто не сможет его насильно удерживать против воли.
– Это верно… – Беорит задумался и неожиданно агрессивно добавил: – Многие считают, что тебе, Лебедь, палец в рот не клади! Поэтому я начал гадать, не посадила ли ты его каким-нибудь образом на цепь, использовав магию. Он уверяет, что не может оставить тебя, потому что слишком уж тебе обязан. Объясни-ка мне, из-за чего он вдруг оказался в неоплатном долгу?
– Я вовсе не считаю, что он мне чем-то обязан. И не держу его. Он волен уйти или прийти, как ему вздумается.
– Ну тогда я заберу его с собой. Мы, беориты, переживаем нелегкие времена, а он валяет дурака тут… Мы привыкли прежде всего думать об интересах нашего рода, а потом уже о других людях, от которых, собственно говоря, не видели ничего хорошего.
– Я понимаю, что беорит никогда не отмахнется от интересов своего рода, – признала Маргарита. – Поэтому то, что он чем-то жертвует ради меня, можно расценить как признание нашей дружбы… Или невероятно развитого у него чувства долга.
– Ну что ж, если дело только в чувстве долга, мне будет несложно заманить его домой в горы. Долг зовет его именно туда! А ты не вздумай мне мешать, иначе придется позаботиться о том, чтобы его здесь больше ничего не держало. В смысле тебя… Не вставай мне поперек дороги, Лебедь. Надеюсь, мы поняли друг друга?
За спиной Маргариты кто-то вошел в дверь, как это часто бывало, не постучавшись. Что поделать, в Арконе приходилось пребывать в обстановке, максимально приближенной к боевой.
Маргарита осторожно обернулась. В дверях стоял Беорф. Впрочем, чары личины, подновленные Маргошей буквально накануне, делали его непохожим на самого себя, как и вообще на беорита.
– Дядя Рулав!
Беорф радостно открыл объятия навстречу родственнику, но старый беорит как-то не поторопился в них оказаться.
– Ничего себе! Говорили мне, что в городе ты сильно изменился, но чтобы до такой степени… Мне трудно поверить, что ты именно Беорф, а не какой-нибудь самозванец!
– Это чары личины, – объяснила Маргарита.
– Так, стало быть, без чар все же не обошлось, – хмыкнул Рулав. – А скажи-ка мне, парень, чьих ты будешь?
