– Вам пора знать, юноша, что чародея нельзя погубить обычным оружием, – заметил Роман. – Остыньте немного. Я пришел с миром.
Мал понял, что чародей иносказательно говорит – врешь, дескать, не возьмешь! Шиш ты меня погубишь, и не пробуй даже.
И как все чужеземцы, обращался он к Малу так, словно Малов здесь было много…
– Мал, это свой человек. Это мой друг. Оставь нас ненадолго одних, – попросила Лебедь.
Она и сама хотела бы быть уверенной в том, что говорит, вот только в мозгу ее стучали неизвестно откуда пришедшие слова: «Он не тот, за кого выдает себя!»
Мал, которого Лебедь вежливо выставляла за дверь, из гордости бросил чародею:
– Повезло тебе, пришелец, что она нас остановила.
И вышел, растерянно пожимая плечами. Вот ведь навязали ему эту полоумную Лебедь – не было печали, так черти накачали… А теперь к ней еще дружки из других миров повалили, и того же поля ягоды. Эх, сейчас бросить бы все дела, взять двух сокольничих и – на охоту в горы… так нет, сиди в городе и чародеям службу служи! Сплошная невезуха!
– Я с трудом тебя разыскал, – заявил Роман. – Уже в десятый мир являюсь, а тебя нет как нет. Как ты могла без спросу оставить Камелот, где было безопасно?
– Почему вы все полагаете, что в Камелоте безопасно? Между прочим, Мерлин не давал мне проходу, склоняя к браку, а его сестрица лезла из-за этого на стену и пыталась наслать на меня чуть ли не чуму. И потом, что это значит – «без спросу»? Я взрослый человек, я уже сложившаяся ведьма и не нуждаюсь ни в чьих позволениях…
Во время этого нервного монолога Маргарита напряженно вглядывалась в глаза Романа, словно пыталась в них обнаружить нечто необыкновенное, но ничего не нашла и немного успокоилась.
Роман попытался объяснить этой упрямице, что миры бывают разные, порой опасные и непредсказуемые, и что нельзя очертя голову бросаться в новое пространство, не взвесив все, что может тебя там ожидать. И если говорить откровенно – Аркона как раз из таких мест…
Но Маргарита уже закусила удила. В ответ на все уговоры она упорно твердила, что вполне довольна своим путешествием в иные миры, что арконцы близки ей по духу и что, пережив поначалу несколько трудных дней, она постепенно убедилась, что способна принести много пользы этим людям.
– Прекраснодушная болтовня! – не выдержал Роман. – Ты что, играешь здесь в просвещенную государыню? Маленькому гордому государству на должность президента требуется юная дама без опыта работы, но отличающаяся энтузиазмом и трудолюбием. Правительниц б/у и с вредными привычками не предлагать… Послушай, красавица, ты и моргнуть не успеешь, как окажешься на костре в качестве вредоносной ведьмы!
– Ну что ты, ко мне здесь относятся с большим уважением. И вообще, тут совсем неплохо…
– Скажи честно – ты просто боишься, как бы я не умер от угрызений совести из-за того, что добровольно согласился отпустить тебя в опасное путешествие. Здешние приключения несут угрозу жизни.
– Ну знаешь… Ни одно приключение не выглядело бы настоящим, если бы не несло угрозы жизни. В Москве, между прочим, было то же самое. По-моему, все вокруг только и делают, что пытаются прикончить меня или отобрать магическую силу! Я уже привыкла к существованию в таких условиях. В Арконе даже поспокойнее…
– А мне будет спокойнее, если ты окажешься у меня на глазах и я смогу за тобой присматривать. Мне нужна уверенность, что я в любой момент приду к тебе на помощь. Отпустить тебя так далеко было ошибкой!
Роман накрыл Маргариту полой плаща и прошептал несколько слов.
Маргоша почувствовала, как что-то сдавливает грудь, мешает вздохнуть, ее голова закружилась… Но через пару секунд все прошло.
Роман откинул плащ. Они стояли на окраине Камелота у порога домика цверга. Подземный ход вел из этого домика к вратам, выводящим в родной Маргошин мир, в Москву.
– Пойдем, нам пора. – Роман потянул ее за руку. – Путешествие окончено. Минут через сорок ты будешь дома, если не задержишься в гостях у дяди Эрика.
Маргарита не двигалась с места. Она не могла поверить своим глазам… Дом дяди Эрика… Врата из Камелота в Москву! Маргариту, как безвольную куклу, как марионетку, выпустили на сцену в какой-то неведомой ей пьесе, а потом, не дав доиграть представление до конца, вытянули за ниточку обратно… Как Роман мог так поступить? Это что, средневековые нравы, которые он пронес сквозь века, – не видеть в женщине личность и не давать ей ни капли самостоятельности?
Вот они, благородные рыцари. Fronti nulla fidus[9], как говорили древние. Может быть, именно об этом и пытался ее предупредить внутренний голос. Или не внутренний, а неизвестно чей и откуда взявшийся. Но она отчетливо слышала слова:
«Враг будет в обличье близкого человека. Не верь! Не верь ему! Он лжет! Он не тот, за кого выдает себя!»
Она подумала было, что перед ней оборотень, но, заглянув в глаза, успокоилась: глаза не лгут, это Роман. И все же в каком-то смысле предупреждение оказалось правдивым. Еще бы, он выдавал себя за романтического влюбленного, а на деле такой же тиран и деспот, как и другие мужчины.
Подумать только, ведь она была такой поклонницей рыцарских романов, особенно их романтизированных версий, созданных в девятнадцатом веке… Да, стоило посмотреть на рыцарей вблизи, чтобы испытать еще одно разочарование! Как только женщина делает хотя бы робкую попытку превратиться в независимую личность, мужчина тут же автоматически превращается в ее врага!
Маргарита не могла удержаться от слез.
