И снова эльф был прав. Мастер такого уровня рисковал не просто свободой, он рисковал тем, что в эльфийском обществе ценится превыше всего – репутацией. Клеймо «мясника» не смывалось.
– Хорошо. А если бы Ранвальд вас смертельно оскорбил?
– Я бы разбил ему рожу. Но сделал бы это голыми руками. Кулаки у него были, к слову, о-го-го. Так что здесь мы были бы на равных.
Витор некоторое время размышлял.
– Альс, я не обольщаюсь на твой счет, но ты меня убедил. Тогда кто, по-твоему, виноват в этом преступлении?
– Я прихожу к выводу, что это мог быть только кто-то свой. Кто-то из нашего народа.
Изумлению короля не было предела:
– Что заставляет тебя так думать?
– Исторический опыт, – замысловато выразился эльф. – Наша национальная идея как раз и состоит в том, что из высоких соображений убивать своих не только можно, но и нужно.
– А я всегда думал, что это только у людей существует выражение «Цель оправдывает средства».
– Но придумали ее эльфы.
Горько было Ириену Альсу, горько и противно от сознания, как близок он сейчас к истине. Железная эльфийская логика вела его наипрямейшим путем к выводам отнюдь не утешительным. Как для него лично, так и для его расы в целом. Но он не стал делиться подробностями с игергардским монархом. Все равно не поймет, а если и поймет, то истолкует превратно. Поэтому Альс сделал все возможное и невозможное, чтобы покинуть короля Витора и Каннелой как можно скорее. Для этого ему пришлось поклясться, что в его намерения не входит сбежать из Игергарда. Напротив, Альс не собирался никуда бежать. У него были иные планы.
Казалось бы, еще и суток не прошло с момента расставания с Тирвиси, а Ириен уже возвращался под ее кров. Только тень мертвеца отныне пролегла между ними непреодолимой преградой. Это было понятно с первого взгляда. Тир не закрылась в своей спальне, она сидела посредине собственной гостиной, открытая сочувствующим взглядам друзей и родни. Но даже маргарские горы были сейчас ближе, чем она.
Если бы Ириен мог, он бы обязательно заплакал. Нет, не от жалости к себе или к Ранвальду, и уж тем более к Тирвиси. Себя ему никогда не было жалко, Ранвальду его жалость уже ни к чему, а Тирвиси... Она слишком горда, чтоб позволить себя жалеть. Плакать должно по таланту и мастерству, по уму и фантазии, коих у Ранвальда имелось с избытком. Видят светлые небеса, Тирвиси была его недостойна хотя бы только из-за своего взбалмошного характера, который совершенно не подходил к уравновешенной самоорганизованности покойного. Ириен знал, что именно столько лет влекло Ранвальда к этой женщине. Пожар ее души, пламя ее страстей, тепло, исходившее от Тир, согревало и придавало ему сил.
– Тир, нам нужно поговорить, – твердо сказал Альс.
– Да? Почему ты так уверен? – взъерошилась Фиарис, лучшая подруга Тирвиси, наперсница всех ее тайн.
– Потому что Тирвиси есть что мне сказать. Правда, Тир?
Женщина обреченно кивнула и сделала жест, призывающий оставить ее наедине с Альсом. И посмотрела на него, как смотрит... нет, не как жертва на своего палача, а скорее как виноватый на обвинителя. Вот меньше всего Альс хотел ее винить. У него родилась догадка.
– Тир, вообрази, что я все знаю. Ты ведь понимаешь, что если для людей наши поступки кажутся странными и даже загадочными, то мы с тобой прекрасно можем понять друг друга. Ты просто скажи мне, что в Орфиранг приехал Арьятири. Это так?
Она скорбно поджала губы и качнула головой. Подтверждая его выводы.
– Да. Он здесь уже шестидневье.
– Понятно, – только и смог выдавить из себя Альс.
Весь ужас в том, что все, в ком текла эльфийская кровь, знали, из-за чего умер Ранвальд. Формально Альс и был его убийцей. Нет, он не убивал сам, своими руками, но являлся причиной. Потому что все, кто попадал между двумя жерновами судеб – Ведающим и Познавателем, неизменно расставались с жизнью. Вот теперь было самое время заплакать. Отчаянно и в голос. От безнадежности, от бессилия что-то изменить. Чувство вины, оно у кого угодно чувство вины, хоть у человека, хоть у орка, хоть у эльфа.
Не бывают остроухие жители Фэйра или других королевств невиновными целиком и полностью. И если насилие происходит по чьему-то злому умыслу, то долго искать душегуба не приходится. Не нужно ни сыщиков, чье ремесло у людей процветает вовсю, ни допросных листов.
– Тир, я пойду к... я пойду и сам спрошу с него за Ранвальда. Они ничего тебе плохого не сделают.
Она обняла его за шею и прижалась мокрой, соленой от слез щекой.
– Я не боюсь за себя.
– За меня тоже не нужно.
Оставалось только выяснить последний вопрос:
– Когда отдадут тело Ранвальда?
– Завтра.
– Значит, следующей ночью его можно будет похоронить.
Стала ли смерть случаем или пришла в урочный час, она всегда влечет за собой рутинные заботы о похоронах и тризнах, словно Немилосердная Госпожа, против собственного намерения, дает близким усопшего отвлечься от их горя за чередой приготовлений и погребальных обрядов. Наверное, это справедливо и мудро по отношению к Тирвиси.
Ириен поцеловал женщину в лоб и поспешно выскочил на улицу. Вечерело, но яркий осенний закат обещал пылать еще долго, чтобы прижимистые столичные жители немного сэкономили на светильном масле.
На корточках под стеной сидел Дугнас Виним, примчавшийся к своим эльфийским друзьям по первому зову. Ранвальда он боготворил и бесчисленное количество раз предлагал замолвить за него словечко в университете, где всегда не хватало толкового преподавателя практической механики.
– Что будешь делать? – спросил Дугнас.
– Пойду к Ленайену.
– Он тебя ненавидит. Думаешь, он станет помогать искать убийцу? – засомневался студент.
Рассказывать, что никого искать уже не надо, Ириен не стал.
– Клал я на его ненависть, – проворчал он, едва сдерживая кипевшую в нем злость.
– А ну как посол прикажет слугам взяться за дубье?
– Поглядим.
Дугнас ничего не ответил, но следом за эльфом к дому посла увязался. Альс его не гнал, потому что за ворота резиденции того все одно никто не пустит, а присутствие студента может стать хоть какой-то гарантией, что, пока они дойдут до Трибарской улицы, Ириен никого сгоряча не прирежет.
Фэйрские послы неизменно менялись, едва только на престол Игергарда восходил новый король. Это правило никогда не нарушалось и в отношении других государств, с которыми Фэйр имел дипломатические отношения. Ленайен жил в Орфиранге с тех пор как Витора короновали в пятнадцатилетнем возрасте, и предполагалось, что он пробудет здесь в качестве полномочного посла владыки до тех пор, пока Витор не почит. Пока же Ленайен вполне законно занимал роскошный трехэтажный дом, баснословная аренда которого оплачивалась из казны Фэйра точно так же, как и все расходы по содержанию посольства. Охрана на входе в лице двух идолоподобных стражей из горных стрелков проявила положенную бдительность, хотя Альса знали и в лицо и лично.
– Ифиль, мне нужен лорд Арьятири, – сразу пошел в лобовую атаку Ириен.
– Господин Ленайен не принимает, – заявил страж невозмутимо.
– Ленайен меня не интересует, мне необходимо срочно видеть его высокого гостя.
– Я не уполномочен обсуждать персональных гостей господина посла.
– Прекрасно, – натянуто улыбнулся наемник. – Я подожду, пока персональный гость высунет свой нос сам.
С этими словами Альс отошел в сторонку и прислонился спиной к решетке ограды.
– Не пускают? – изнывал от любопытства Дугнас.
