возмутила.
– Так я же им глаза отвел, они нас даже не видели, – пояснил Хельги.
Следующие несколько часов были едва ли не самыми скучными во всей жизни господина Ветлицкого. Они миновали нижние этажи главного здания. «Ах, как же в вашем мире развита наука! Подумать только, целый факультет – и весь геологический! Какая прелесть!» Проскочили ректорат, а дальше лифт – или судьба? – занес их прямо в музей землеведения. Тут они и застряли. Надолго. Макс, не имевший ни малейшей склонности к естественным наукам, помирал с тоски, взирая на бесчисленные камешки, косточки, черепушечки, колбочки, пробирочки и т. д. и т. п. И вот ведь что интересно: чем скучнее и неказистее с точки зрения Макса был экспонат, тем больше он занимал Хельги. «Подумаешь, вкрапления самородного золота в породе! Золота мы, что ли, не видели? Лучше взгляни, какие чудесные фельдшпатиды!»
Грязно-серые невзрачные фельдшпатиды вовсе не казались Максу чудесными. Со скуки он побрел куда глаза глядят и вдруг наткнулся на нечто в самом деле примечательное. На отдельной витрине с эффектной подсветкой лежал здоровущий кристалл. Но внимание привлекали не размеры его. Внутри породы была заключена настоящая объемная картина, причудливо созданная самой природой. Суровый северный ландшафт: низкие горы, заснеженные ели… А на переднем плане: поляна – не поляна, вырубка – не вырубка, а что-то вроде гигантской образованной взрывом воронки, окаймленной поломанными и вырванными деревьями. Максу доводилось видеть фотографии места падения Тунгусского метеорита – очень похоже. И еще: с левого края искореженной равнины ясно виднелось нечто округлое, на ножках, рождающее однозначную ассоциацию с летающей тарелкой. Что-то необъяснимо-притягательное было в этой каменной картине, на нее хотелось смотреть и смотреть не отрываясь, дав волю воображению и фантазии. Хельги возник за спиной бесшумно, по своей дурацкой привычке профессионального диверсанта:
– Ты куда запропастился? Там такие классные… – Это он за день пребывания в мире ином успел подхватить местное словечко. – Такие классные цеолиты идем, покажу… Силы Стихий!!! Что это Он у вас делает?!!
– Кто что делает? – обернулся Макс.
– Кристалл Акнагаррона! Его уже лет триста не могут найти! А он, выходит, у вас! Убиться можно! – Демон нервно хихикнул.
– Кто не может найти?
– Маги, разумеется. – Хельги рассердила непонятливость Макса. – Кто еще, по-твоему, может его искать? Ремесленники и землекопы? Это бесценный магический артефакт.
– Правда? – Потрясенный Макс, даже не подозревавший, что в его рациональном мире водятся бесценные магические артефакты. – А что он делает магического?
– Ну… – вдруг замялся Хельги. – Ну… он приносит пользу.
Слава богам, рядом нет Энки! Уж она бы не упустила случая отметить его дремучее невежество.
– Это я понимаю, – кивнул Макс. – Я спрашиваю, какую именно пользу? Как он действует? Зачем он нужен?
– Слушай, – решился сознаться загнанный в тупик магистр Ингрем. – Я помню кристалл, как он был нарисован в учебнике, и знаю, что он страшно ценный. Из-за него даже войны были. Но зачем он – убейте боги, не ведаю! Я в магии вообще не того… плохо смыслю.
Тут Макс и вовсе перестал что-либо понимать.
– Но ты же этот… как его? Супердемон! Грозный, могучий, и все такое! Ты же постоянно применяешь магию, даже здесь, у нас. Как же ты можешь в ней плохо смыслить?
Грозный и могучий супердемон горько вздохнул, а потом спросил:
– Ты умеешь дышать? Дышишь постоянно?
– Дышу, – согласился озадаченный Макс.
– А знаешь, что при этом происходит в твоем организме? Можешь рассказать?
– Ну… очень приблизительно. Что со школы помню. Я же не биолог.
– Вот и я не маг. Я – магическое существо, у меня магия в крови – пользуюсь ей, и все. А в теории – полный ноль. Зачеты всегда с третьего захода сдавал.
– Тяжелый случай! – покачал головой Макс.
«Теперь ясно, что имели в виду Силы Судьбы», – сделал вывод Хельги, но возвращаться в свой мир не поспешил. А вдруг в этом есть и другие артефакты, о которых ему надлежит узнать? Под таким благовидным предлогом они за три дня прочесали Политехнический музей, музей Ферсмана, Палеонтологический, Зоологический на Малой Грузинской (с заходом в зоопарк), Ботанический сад и те павильоны ВВЦ, что еще не успели превратиться в торговые ряды. Но никаких артефактов, разумеется, больше не обнаружили. Впрочем, демона это нимало не огорчило, он выглядел вполне довольным жизнью, чего никак нельзя было сказать о его бедном проводнике. Ноги Макса гудели от усталости, а мозги – от обилия обрушившейся на них непривычной информации. Чтобы дать себе отдых, несчастный попытался усадить гостя за телевизор, но тот не понимал ни слова, а движущиеся картинки его не занимали.
– Не видел я, что ли, магического ока? Я понимаю, что принцип действия разный, но суть-то одна. Давай лучше еще куда-нибудь пойдем.
Утомленному Максу казалось, что он ждет не дождется того часа, когда нежданный гость отбудет восвояси. И вот час настал. И он опять остался один в своей шикарной квартире, в своем рациональном мире… И оказалось, что вместо облегчения он почувствовал горькое разочарование, будто ребенок, которого обещали отвезти в Диснейленд, но в последний момент оставили дома.
Магистр Ингрем, тихо повизгивая от невыразимого блаженства, растянулся на травке. У него никогда не было собственного дома, только временные пристанища. И теперь, после этого немыслимо далекого путешествия, он впервые понял, почувствовал, что значит выражение «вернуться домой». Мир иной подавлял и ошеломлял – Хельги стоило большого труда скрывать от Макса свое смятение. Хотя музеи у них там превосходные. Ради них стоило терпеть и отравленный воздух, от которого болит готова и мерзко подташнивает, и постоянный шум, глубинный гул – его даже не ушами слышишь, а будто ощущаешь всем
