казалось бы, унесены под присмотр самой Неумолимой Хозяйке. Ан нет, все ведомо магистрам, ничего не утаишь. И вместо того чтобы взять в оборот слабенькую магичку, Дрэгор, как последний «карасик», исправно выслуживается перед малоприметным господином, прячущим лицо в складках широкого капюшона плаща. Подставляет своих людей в Свенне, теряет товар и сам едва жив остается. Все ради поимки Джасс. Она и сама, оказывается, весьма ценный товар.
– Против облачных магистров я не пойду. Даже ради тебя, – уныло сказал он, стараясь не глядеть на по-девичьи тонкую талию Джасс.
Она и не подумала прикрыться, когда он зашел в купальню. Думал, женщины в голом виде податливее на откровенные разговоры. Однако же бывшая хатами равнодушно скользнула взглядом по незваному визитеру, словно это был не мужчина.
– Я перед тобой виноват.
– Я знаю, Дрэгор. У меня было время подумать, сопоставить факты, оценить возможности.
Теперь она сидела на широком краю бассейна и тщательно отскребала натоптыши на пятках, которые успела набить во время недавнего путешествия через маргарские чащи.
– Ты бы хоть простыню накинула, – фыркнул Дрэгор.
– А зачем? Ты с самого начала глядел на меня вовсе не как на женщину.
– А как на что? Вернее, кого?
– Очень показательная оговорка. Как на отмычку, как на амулет, в крайнем разе как на нож. Разве нет?
– Ты мне всегда нравилась.
– Ты мне тоже. Поначалу. На балу в Духову ночь я даже подумала, что взволновала тебя своей красой, – усмехнулась невесело Джасс. – Но ты меня вовремя разочаровал.
– Мы сто раз могли попробовать... быть вместе. Но ты же все время думала про своего эльфа беглого.
– Думала, думаю и не перестану думать до смертного часа. Альса захочешь – не забудешь и из головы не выбросишь. А ты, надо полагать, делиться не привык?
– Я чего-то не понимаю. Он тебя бросил, но ты его любишь. А мне пеняешь на равнодушие? Кому, по- твоему, понравятся такие расклады? Я ведь нисколечко не эльф. Я бы тебя ревновал.
– Дрэгор, мы говорим о вероятности, о том, что могло меж нами статься, но не случилось. И хорошо, что не случилось.
Дрэгор подпер голову рукой, призадумавшись. Ну надо же, какой мужчина! Усталые тени залегли под глазами, темными и печальными, мужественная складка залегла между бровями, скорбно сжатые губы безмолвно подтверждали его душевные терзания. Ему на самом деле тяжко на душе. Бывает.
– Удивительные вы создания, женщины, вас кинешь, как опостылевшую игрушку, а вы все равно помните, прощаете, мечтаете все вернуть.
Она вскинула загорелое лицо, впилась испытующим взглядом, как ястребица в зайчонка.
– Ко мне все это не относится. Мне Альса прощать не за что, и ничего не вернешь... Тебе все равно не понять... А вот вспомнить есть о чем. И надо жить дальше. С тобой ничего не получилось, хотя за поддержку я тебе буду век благодарна. Ты как никто сумел оценить мои умения. Видно, не судьба.
– Ты уедешь из Инисфара?
– А куда деваться? Завтра к тебе придет магистр, и ты ему расскажешь все, что знаешь.
Конечно, она была права. Они оба об этом знали. Маргарцу осталось только выйти из купальни. Разговор был окончен.
– Ты и в самом деле не простая ящерка, – сказал Дрэгор на прощание.
– Да... но один раз мне хвост уже оторвали. А нового пока не выросло.
Объятия у них получились почти братские. Крепкие, но целомудренные.
Можно ли издалека чувствовать беду? Можно. Ее горький вкус и в вине, и в хлебе, она таится в сумерках, нападает жестоким диким барсом на вроде бы безмятежный сон и не собирается убираться на рассвете, как и прочие кошмары. И против нее бессильны задушевные разговоры, веселое насвистывание себе под нос, и даже старое доброе гадание не помогает. Смутная тревога, мучительное ощущение безнадежного опоздания, назойливая мысль могли кого угодно свести с ума. И сколько ни сдерживала себя Джасс, сколько ни убеждала себя в обратном, а непокой и не думал отступать перед доводами рассудка и железной логикой. Злая лапа предчувствия и не думала вынуть острые когти из ее сердца. Поначалу Джасс решила, что с Альсом приключилась беда. Но Узы молчали, ничем не напоминая о себе. Источник переживаний был другой. Вот только какой? Так бы и терзаться бывшей жрице почем зря, если бы не Жекк Крот. Пока она успешно пряталась в предместьях Мифиса и строила планы относительно дальнейшего будущего, от хитроумного маргарца пришла записка. Не сама, естественно, пришла, а принесена была девчонкой-бродяжкой за два медных итни. Крот писал, как придворный каллиграф, если не лучше. «Есть плохая новость. Приходи ночью», – говорилось в ней.
Что оставалось делать? Джасс рискнула и явилась на свидание, воспользовавшись приоткрытым слуховым окошком. Жекк жил у своей любовницы, владелицы странноприимного дома в неспокойном районе Инисфара, лечил пожженные ноги, принимал сочувствующих гостей и собирал информацию.
– Разбудишь Ванхай – убью, – шепотом пригрозил Жекк.
Он не потрудился даже выползти из спальни. Так что разговор происходил под негромкий храп с присвистом безмятежно спящей женщины.
– Говори, и я уйду.
– Твой принц попался Могенсаю. Сидит под замком в Ар-наг-Улле уже месяц.
– Откуда знаешь?
– Птичка какнула. Я перед тобой в долгу, хатами.
– И чего хочет Могенсай?
– Откуда я знаю? За что купил – за то продал.
– Спасибо, Жекк, мы с тобой в расчете.
Джасс уже собиралась убраться из чужого дома, когда Крот ее остановил, поймав за руку.
– Еще нет. Я тебе кое-что расскажу. Маленькую тайну, которая тебе поможет. Наклонись ухом.
Когда он закончил свой маленький рассказ, глаза у Джасс стали изумленными и круглыми.
– Ты все запомнила? Или повторить?
– Запомнила.
– Теперь мы точно в расчете, хатами. Береги себя.
И крепко сжал ее горячую сухую ладонь.
А вот сделать что-то плохое Яримраэну она не позволит никогда. Не только у мужчин есть честь и чувство долга. Зачем тогда вообще нужны друзья, если не для того, чтобы прийти на помощь в тяжелые времена? Да она по камню разнесет Ар-наг-Уллу, чтобы выручить Ярима. Как вообще смеет кто-то покуситься на синеглазого принца?
Ты чувствуешь, как внутри разгорается пламя? Все сильнее и сильнее. Как под кожей бегут его горячие лепестки? Ты не боишься огня, потому что сама и есть огонь. Ты сильная, Джасс. И пусть, ты страшишься оллавернских магов. Их все боятся. Но обыкновенного разбойника и головореза ты бояться не станешь. Пусть он сам боится тебя. Потом. Когда ящерка обернется саламандрой.
Глава 4
РИТАГОНСКИЕ СКАЗОЧНИКИ
Мы рождены, чтоб сказку сделать былью.
Одэнна не любила конные прогулки и всегда боялась лошадей. Да и ранний подъем никогда не внушал ей оптимизма. Но лучше трястись на лошадиной спине под открытым небом и вдыхать свежий морской воздух, чем день-деньской торчать в своих душных покоях, слушать сплетни фрейлин и трястись от страха. Говорят, есть на Эрмидэйских островах такие люди, чьей профессией стало пробовать разные вина, которыми славятся тамошние виноградники. Они умеют распознавать сотни оттенков вкуса и могут по одному глотку вина определить, где, на каком винограднике и в каком году созрела лоза. Называют
