– А как родня?
– Как и прежде. Любят, ненавидят, презирают и боятся. Традиции – это святое, сам знаешь.
Тор видел, что брат-лангер не слишком жаждет рассказывать о впечатлениях от поездки на родину. Оно и понятно. Каждый раз, когда тангар думал о Малагане, душа его содрогалась от ужаса. Представить, что родная кровь отреклась от тебя и нет на свете уголка, где примут, поймут и простят, тангар не мог. Во все века его народ жил, крепко держась друг за друга, и надо было совершить что-то воистину чудовищное, немыслимо страшное, чтобы родная мать отреклась от сына-тангара. Тысяча лет гонений и истребительных войн сделали тангаров единой семьей. То ли дело люди, чуть что – и брат пойдет на брата, отец на сына. Традиции у них такие.
– На островах я не задержался. Сначала в Тассельраде побывал, потом по Игергарду меня носило. Слышал кое-что об Ириене. Он оказался в Игергарде как раз перед Яттской битвой и прямиком двинул в Вольную армию.
– Видно, ему не по нутру стали те дела, что оньгъе творили с его сородичами, раз он решил тоже подписаться в справедливом деле, – согласился Тор. – И где он теперь?
Тангар аж вперед подался, чтоб не пропустить ни слова.
– В Ветланде, – торжественно объявил Мэд.
Торвардин присвистнул от избытка чувств и звонко хлопнул себя по ляжке.
– Это ж надо! В самый глухой угол забился!
– Вот тут-то самое интересное и начинается. Ритагон город большой, не меньше Даржи. Помнишь Анарсона? Того самого, с которым мы по Ктэйлу шли? И он там теперь поселился. Я в Ритагоне прожил последние полгода и вынужден признать Альсову правоту – лучше города в мире нет и не было. Знал бы – сразу туда отправился.
Мэд расписывал в красках свою замечательную жизнь в Ритагоне, живописуя все подробности, и Торвардин, одним ухом слушая его россказни, чувствовал, что перебивать не стоит, что Мэд просто боится выпалить единым духом все, что его растревожило, прячась за ворохом слов. Иначе не бросил бы Малаган свое безбедное житье в «лучшем городе мира» и не заторопился бы в Ролло. В то единственное место, где он мог найти своего друга – Торвардина, сына Терриара.
– Армию Оньгъена разбили у Яттса девятнадцатого сангареди. Не без участия нашего славного эльфа, разумеется. Потом всю долину до самого Ладдса разделили посередине между Хальдаром Игергардским и королевой Тиандой. Торжественно схоронили ее муженька Кэрина. Сам видел усыпальницу. Но главное не это...
– А что главное?
– А то, что в Ритагоне стали поговаривать, будто Тианда жаждет разыскать свою падчерицу – младшую дочь Хакка Роггура, ее нынешнего супруга. Девочку якобы в раннем детстве отдали в Ятсоунский храм Оррвэлла на послушание. Столько лет не вспоминали, а тут вдруг проснулись родительские чувства не только у благородного родителя, но и у мачехи. Представляешь, Тор, какие чудеса бывают? Ничего не напоминает?
– Забавно, – задумался тангар.
– О да. Я просто обхохотался, – кисло ухмыльнулся Мэд. – Особенно когда узнал, что пропажу звать Джасс'линн. Понимаешь, все складывается так, будто наша Джасс и есть та самая пропавшая падчерица королевы Тианды, дочка Хакка, ее нынешнего супруга. Теперь ее ищут все кому не лень: маги из Оллаверна, агенты Тианды, игергардская тайная служба. Я прекрасно помню, как хатамитки называли Джасс воплощением Белой Королевы. А если я тебе теперь скажу, что весь Игергард гудит и ждет пришествия владычицы ветров, что ты мне на это скажешь?
– Это очень плохо, Мэд, – озабоченно проворчал тангар. – Так они и на нас скоро выйдут.
– По-твоему, я три дня блевал за борт паршивой тикки, пока сюда плыл, зачем? Чтобы пива с тобой попить? – фыркнул Малаган. – Нужно собирать всех наших. Только вместе мы сможем устоять. Мы же ланга.
Они снова будут вместе, как прежде. От осознания этого Тору впервые за три года стало легко и спокойно. Оказывается, это именно то, чего ему так не хватало. Тангар довольно улыбнулся.
– Остается только выманить на свет божий обоих эльфов, и можно заняться нашей барышней вплотную, – уверенно заявил Мэд. – Только я не видел Яримраэна с самого Инисфара и вообразить себе не могу, где его искать.
– Может быть, он до сих пор с Джасс?
– Вряд ли. Яримраэн сидеть на одном месте не умеет...
Ни Тор, ни Мэд совершенно не заметили, как в корчме началась потасовка. Гул возбужденных голосов прервал их беседу на самом интересном месте. И едва Мэд решил рассмотреть, что происходит, как в него врезался дюжий тангар. Скамейка под лангерами не выдержала, и они оба свалились под стол. Торвардин вскочил первым, Малаган замешкался. За что и получил изрядный пинок под ребро.
– Проваливай отсюда, падаль!
Это прорычал медноволосый тангар в коричневой куртке. Странно. Мэд видел его впервые в жизни.
– Тебе чего, малый? – достаточно спокойно поинтересовался Малаган, решив, что драчун ошибся адресом.
– Отстань от моего друга, – сказал Тор, медленно надвигаясь на забияку. – Он тебе не по зубам, Солли.
Рыжий метнул на Тора полный ненависти взгляд и, тяжело сопя давно сломанным носом, рявкнул:
– Убирайтесь оба! Наемники вонючие. Вам в приличном заведении не место, – и добавил на эйлсооне несколько непристойных эпитетов.
Зря, ох зря Солли сказал такое про мать лангера. Лицо Торвардина налилось дурной кровью, и он, одним движением отшвырнув в сторону стол, двинулся на обидчика. К счастью, в Ролло мало кто, кроме стражи, носил при себе оружие. Торов меч давненько пылился дома в кладовой. Мэд в корчму явился безоружным. Иначе крови бы пролилось в «Треске» немерено. Тангары сшиблись, как два диких вепря. Но как ни силен был рыжий, побороть бывшего наемника ему оказалось трудно. Мэду даже вмешиваться не пришлось. Зрители приветствовали каждый удар громким ревом, даже корчмарь не протестовал против учиняемого разгрома. В Ролло имелась острая нехватка зрелищ.
– Давай, Тор, всыпь ему как следует!
– Вмажь ему, Сол!
– Тоже мне защитник выискался!
– Брательник-то сам небось хвост поджал!
Мэд прислушался к выкрикам и быстро сообразил, что обидчик Тора является братом того самого парня, который женился на Лионан. И если сам Харанд понимал, что не стоит бесчестить себя и жену открытой враждой, то Солладир решил восстановить справедливость по своему усмотрению. За что, собственно, и поплатился. Торовы кулаки превратили лицо рыжего в багровое месиво. А сам забияка лежал на полу бесчувственный среди обломков мебели и осколков посуды.
– Что, добились своего? – зло спросил Тор, обводя тяжелым взглядом примолкших зрителей. – Скучно стало? Решили стравить наши семьи? Не выйдет, поняли? Ничего у вас не выйдет, – и добавил, обращаясь уже к Малагану: – Давай, Мэд, помоги мне.
Они с трудом подняли избитого тангара, взяли под руки и волоком потащили к выходу. Носки его башмаков скребли по доскам пола, и это был единственный звук в притихшей корчме.
– И что теперь будет? – поинтересовался Мэд. Его опыт подсказывал, что в лучшем случае обе семьи пойдут друг на друга стенка на стенку, а пострадают самые невиновные.
– Мне все равно. Главное, чтоб Ли не обидели. Они и так ее поедом едят. Сволочи!
Когда они доволокли незадачливого Солли до порога дома, его родня в полном составе не спала. В окнах, несмотря на поздний час, горел свет. Видимо, доброхоты успели донести о происшествии в «Треске». Тор без капли колебания твердо постучал в дверь. Ему открыл сам Харанд. Такой же рыжеволосый, с огненной бородой, как его драчливый братец. Позади него толпились остальные мужчины семейства, готовые броситься на пришельцев. Кое у кого в руках были охотничьи ножи. Но Харанд стоял как скала, сдерживая жаждущих мести собственной спиной.
– Твой брат оскорбил мою мать, – сказал негромко Тор.
