понимаешь, что это такое… И как с этим жить…
Одинокая слезинка сиротливо капнула из-под спутанной массы волос, бесшумно расплывшись на кружевной манжете.
— Милый мой, да ты что… — Ольга сорвалась со стула, как была, наполовину расчесанная и в распахнутом халате, обхватила обеими руками, словно птенца крыльями заслоняя от опасности. — Да стоит ли оно того? Ну с кем не бывает, я тоже не могу музыку сочинять, ну и что? Да успокойся, мы что-нибудь придумаем, обязательно придумаем, ну подумаешь — Огонь, не умирают же от этого…
Несчастный бард тихонько всхлипывал у нее на груди, трогательно и беззащитно. А она беспомощно гладила его волосы, нашептывая какие-то утешительные глупости, и помимо воли думала в это время совсем о другом человеке. О другом барде, к которому это их небо оказалось не столь снисходительно, не сохранило «от такого ужаса». Который потерял Огонь полностью и жил долгие годы с пустым очагом в сердце. И все же ему помогли счастье, радость и любовь, хотя это всего лишь эмоции…
Может, он все-таки говорил правду? Может, она была к нему несправедлива? Может, он все-таки до сих пор ее любит, просто это любовь у него такая, с финтами и вывертами?
За окном гулко ухнуло, затрещало, и в стеклах высоких окон гостиной заблестели пестрые отсветы праздничного фейерверка.
Шеллар нахмурился, обвел взглядом всех сидящих в комнате, чуть дольше задержавшись на непривычно серьезной рожице своего шута. Затем молча встал и сам задернул шторы.
— Извините, господа, у меня нет желания любоваться на бессмысленную растрату казенных средств. Кто желает — милости прошу на балкон.
— Ну вот, — укоризненно проворчал Элмар. — На этот раз не я смету подписывал, ты сам. И все равно чем-то недоволен.
— Будь моя воля, я бы давно с радостью отменил некоторые глупые традиции. Вроде обязательного фейерверка в каждую годовщину коронации.
— Ну знаешь… — протянул Орландо, сдвинув тонкие красивые брови. — Если ты еще и введешь вместо этого обязательное бдение на кладбище, народ тебя не поймет.
— Не говори глупостей. Это мое личное дело, и я никогда не приглашал никого разделить его со мной.
— А Мафея кто сегодня потащил?
— Никто его не тащил, он сам попросился.
Мафей шустро развернулся на спинке кресла, ловко перебросив ноги через сидящего в этом кресле Жака, и вклинился в разговор:
— Шеллар, а можно поинтересоваться, почему ты раньше меня никогда не брал, а в этом году разрешил?
— Потому что ты дорос, — кратко сообщил король, возвращаясь на диван, где к его плечу немедленно прислонилась любимая жена.
Уточнений никому не потребовалось.
— А почему бы не попробовать как-то разделить эти две даты? — предложил мэтр Максимильяно, бдительно поглядывая при этом на своего короля. — Насколько я помню, между ними прошло несколько дней. Почему не отмечать их соответственно? День коронации проводить как подобает, а могилы родственников посещать за несколько дней до этого, тоже как подобает.
— Я знаю, — терпеливо кивнул Шеллар. — Но позвольте мне самому решать, в какой день куда ходить. Разве я кому-то мешаю? Разве я лишил подданных их законного фейерверка?
— Намереваетесь, — наставительно заметил придворный маг.
— Господа, можем ли мы поговорить о чем-нибудь другом?
— Пошутить вам про что-нибудь? — без особого вдохновения отозвался из глубины кресла шут.
— Нет, спасибо. Лучше расскажи, как поживает Кантор. Мэтр Максимильяно, как всегда, считает недостойным публично проявлять отцовские чувства, но ему, несомненно, интересно. И мне, кстати, тоже.
— О-о… — слегка оживился Жак, — Кантор… Господа, можете забыть про Кантора, боюсь, мы его навсегда потеряли. После той ночи, когда он подверг свою хату дизайнерским экспериментам, его понесло. Такое впечатление, что у товарища блюдце полностью посыпалось, построилось клином и улетело в теплые края. Он круглыми сутками чего-то творит, прерываясь только на приступы и репетиции. Не жрет, не пьет, не спит, не… ой, вру, трахается он исправно, просто совмещает это дело с репетициями. Жилище свое довел до такого потрясного вида, что Ольга может расслабиться, ей этот уровень не осилить. Словом, если кому понадобится кого убить, к Кантору можно больше не обращаться. Он окончательно переквалифицировался в композиторы. Что с людьми несчастная любовь делает! Мне вот интересно, мэтр, вы этого и добивались, когда его Ольге заложили?
— Нет, — кратко отозвался Максимильяно, не вдаваясь в подробные разъяснения.
— Извольте отстать от коллеги, — вмешался мэтр Истран. — Он поступил совершенно правильно. Не думаю, что дон Диего испытывал удовольствие от необходимости обманывать любимую женщину, а признаться он так и не решился бы. Что же касается внезапного приступа вдохновения, то причины подобных явлений понятны и подвластны лишь Бессмертному Барду.
— Я слышал ваше мнение по вопросу, — с легким недовольством высказался Шеллар. — Определенная логика в нем присутствует, но меня интересует схема последующего развития. Вот уважаемый мэтр просветил Ольгу, они с Кантором впервые объяснились без умолчаний и иносказаний, закономерно поссорились. И? Далее? Должно быть какое-то продолжение. Раз вашей целью не было их поссорить, следует предпринять какие-то дальнейшие действия, дабы достигнуть истинной цели. Какие?
— Для начала — дать им время все осмыслить, — уверенно изложил мэтр Истран.
— Они все равно сойдутся, предпримем мы что-то для этого или нет, — добавил мэтр Максимильяно.
— В самом деле? Позвольте немного развеять ваши иллюзии, высокоученые мэтры. — В голосе его величества прорезался знакомый холодок. — Кантор, может быть, что-то и осмыслит, если отвлечется хоть на часок от всепоглощающего процесса творчества. А вот Ольга — демона рогатого. Она уже не в состоянии что-либо осмысливать. Она полностью утратила способность критически оценивать действительность. Вчера я намеренно свел Ольгу с первой женой Артуро и понаблюдал со стороны за их беседой. Сами понимаете, бедной женщине было что сказать, и она это с удовольствием сказала. Лично я нашел ее рассказ логически непротиворечивым, а впоследствии сверил с некоторыми известными фактами и не нашел оснований упрекнуть мадам в неискренности. Ольга же не поверила ни единому ее слову. Понимаете, не усомнилась, не попыталась что-то проверить, просто осталась в святой уверенности, что злобная корыстная стерва цинично клевещет на бывшего мужа исключительно из желания доставить оному неприятности. Господа, вы понимаете, что происходит? Мерзавец полностью подчиняет себе все помыслы нашей обшей подруги, а мы даже не можем разобраться как! Почтенные мэтры, вы бы хоть раз взглянули на девушку попристальнее, вместо того чтобы делать ей непристойные предложения! А уже потом бы начинали борьбу за откровенность и взаимопонимание!
— Я смотрел, — возразил Макс. — Очень внимательно, тремя разными способами. Нет на ней ничего.
— Поддерживаю, — эхом откликнулся коллега. — Я тоже ничего не обнаружил.
— Тогда в чем дело? Неужели Ольга настолько отупела? Мне показалось, наоборот…
