вещах, как отопление.
Войдя вслед за унылым товарищем в кухню, король в последний раз оглянулся на коридор, плотно закрыл за собой дверь и негромко произнес:
— А теперь я скажу тебе несколько очень обидных и неприятных слов. Для твоего же блага, кстати, так что тебе придется как-нибудь стерпеть и удержаться от истерики. Положи полено. Полено положи, говорю. Потом растопишь. Сядь за стол. Положи руки перед собой. А теперь слушай и не перебивай.
Король отошел от двери, переместился в угол, противоположный тому, где сидел Кантор, и продолжил:
— Однажды тебе случилось пережить худшее из возможных для мистралийца унижений. Не дергайся. Об этом известно очень ограниченному кругу людей, и никто из этих людей не опустится до того, чтобы делиться своими познаниями с кем-то посторонним. Твоей тайне ничто не угрожает, кроме тебя самого. Понимаешь ли ты, что, теряя разум из-за каждого оскорбления на эту тему, ты невольно привлекаешь внимание к проблеме? Тебе не приходит в голову, что на столь традиционные оскорбления люди обычно обижаются, требуют взять слова обратно, вызывают на дуэль, но не превращаются в одуревшее животное! Стоит тебе услышать несколько конкретных слов, и ты полностью теряешь контроль над собой. Любой мыслящий человек, заметив эту закономерность, сделает вывод: раз болезненно реагируешь, значит, у тебя с этим и впрямь что-то не в порядке. А если это узнает враг, он с удовольствием будет при каждом удобном случае бить тебя по больному месту. Ты этого не понимаешь?
— Понимаю… — выдохнул Кантор сквозь стиснутые зубы.
— Так какого же ты, мать твою, продолжаешь тупо наступать на одни и те же грабли и каждый раз впадаешь в истерику? Только не рассказывай, что не можешь сдержаться и твоя ярость сильнее тебя. Я отлично знаю, что можешь.
— Но полено на всякий случай отобрали, — зло процедил Кантор.
— Я учитываю все варианты, — ничуть не смутился предусмотрительный король. — Однако прекрасно помню, что меня ты в аналогичной ситуации не ударил. Значит, можешь себя контролировать, когда захочешь.
— Так вы мне и не сказали ничего… в той ситуации.
— Еще скажи, что ты на меня не обиделся. Ведь убить был готов, но все же сдержался. Если тебе нужно, ты вполне способен не сходить с ума. Срываешься ты только потому, что сам это себе позволяешь. Ты мог бы взять себя в руки, придавить и держать, но ты отпускаешь. А потом валяешься на кровати в глубокой депрессии и с ужасом представляешь, что будет, если Ольга, желая избежать инцидентов в будущем, объяснит своему Артуро, как нельзя с тобой обращаться и ПОЧЕМУ.
— Она ему сказала? — обреченно уточнил Кантор.
— Нет. И я принял все возможные меры, чтобы у них об этом даже речь не зашла. Но ты все-таки постарайся не повторять подобных глупостей. Просто смешно, честное слово. Любой удар держишь не дрогнув, а пара нужных слов размазывает тебя всмятку.
— Давайте на этом закончим нравоучение. — Мистралиец нервно передернулся и начал медленно подниматься из-за стола. — А то я все-таки наверну вас поленом. Не из «слепой ярости», а так, для вашего же блага. Чтобы меньше язык распускали.
— Скажи еще, что я был с тобой излишне жесток и ты этого не переживешь, — хмыкнул король, усаживаясь за стол.
Кантор криво ухмыльнулся и отвернулся к плите.
— Переживу. Но если вы думаете, что мне стало легче от ваших нравоучений, то вы ошибаетесь.
— Легче тебе станет немного позже. Когда сам все осмыслишь. Но все же от мрачных предчувствий я тебя избавил?
— Как вы догадались?
— Что еще могло довести тебя до такого состояния?
— А, да что угодно. Сегодня вообще вечер какой-то дурацкий… Ни хрена не выходит, руки как грабли, две струны порвал…
— То, что я видел на твоем столе, это ноты?
— А вы думали — шифровки?
— Судя по каллиграфии, вернее, отсутствию оной, а также несметному количеству исправлений…
— Да, да, какой же вы зануда! Только не говорите никому! И так ни хрена не получается…
— Получится. Не паникуй и не дергайся. Всему свое время. А будешь ныть и жаловаться — сделаю придворным бардом.
Кантор, молча и не оборачиваясь, показал его величеству два пальца.
— Статья третья, пункт «вэй», — съязвил в ответ король и уже серьезно добавил: — Заканчивай с плитой, присаживайся, да поговорим о том, ради чего я, собственно, пришел.
— Так это было еще не все?
— Разумеется. Сейчас речь пойдет о вещах более серьезных, чем утешение депрессивных бардов, которое изрядно надоело за последние полгода. Скажи мне, Кантор, за вчерашний и сегодняшний день не попадали ли в поле твоего зрения люди, особенно женщины, которые искали бы знакомства с тобой?
— В субботу на вечеринке, — немедленно вспомнил Кантор, но его величество тут же перебил:
— Нет, после того. Та шикарная блондинка, которой ты пренебрег на упомянутой вечеринке, не в счет.
— Тогда нет.
— Значит, не наняли еще… — задумчиво пробормотал король.
— Кто кого не нанял?
— К твоему сведению, отвергнутая тобой блондинка — не кто иная, как Нита Галл, особа, широко известная в узких кругах. Наемница, специалист по приручению и дрессировке мужчин любого склада характера. В отличие от обычных соблазнительниц, которые пользуются только своей красотой и слабенькими дозволенными зельями, Нита обладает еще несколькими способностями. Прежде всего, ум, интуиция и знание психологии позволяют ей на основании короткой беседы создать полный психологический портрет собеседника. Но кроме того, у нее есть особое чутье. И не эмпатия и не телепатия, а просто такой вот дар — всегда знать, чего человек хочет. В сочетании с уже упомянутыми умом и красотой это страшная сила.
— То-то она удрала, как только я ее заподозрил… — проворчал Кантор, утешившись лишь единственным фактом — он вспомнил наконец, как эту красотку звали.
— Именно потому она и удрала. Увидела, что клиент не ведется на красоту, влюблен насмерть в другую женщину, убить для него — что высморкаться, да еще и заподозрил. Твоя способность привлекать к себе особ противоположного пола тоже не осталась незамеченной. Словом, раскусила тебя Нита, потому и удрала. Поняла, что ваши сверхъестественные привлекательности друг дружку нейтрализуют, а хочешь ты прежде всего заманить ее в тихое и темное место, чтобы проверить свои подозрения.
Кантор нахмурился.
— А вы точно уверены, что она не телепатка?
— Ее проверяли. Точно. Тем не менее можешь взглянуть, что она поведала нам о людях, с которыми общалась всего два раза и только по делу. — На стол перед Кантором легли старательно исписанные листы признания. — И сделай выводы.
Госпожа Нита Галл сообщала, что была нанята по специальности незнакомыми ей господами. Поскольку взять клиента под контроль не удалось по объективным причинам, контракт был разорван по ее инициативе. От оплаты консультации заказчики отказались. Далее шло
