научились выдувать сосуды из стекла. Мастер выдувал большой шар, затем вливал в трубку расплавленное олово (иного способа соединения металла со стеклом еще не изобрели), а когда олово растекалось ровным слоем по внутренней поверхности и остывало, шар разбивали на куски. И, пожалуйста, можно смотреться сколько угодно, только отражение было, мягко говоря, немного искаженным.
Наконец, примерно три века назад во Фладнии придумали «смачивать» плоское стекло ртутью и приклеивать таким образом на его поверхность тонкую оловянную фольгу. Однако плоские стекла и в те времена были невероятно дороги, да и сейчас предметом обихода никак считаться не могли. Скорее доказательством неимоверного богатства хозяина.
Ходили слухи, что все в той же Фладнии некая графиня де Фиеск рассталась с имением, чтобы купить понравившееся ей зеркало, а герцогиня де Люд продала серебряную мебель на переплавку, чтобы приобрести зеркальную.
Но, как бы то ни было и в какие бы неведомые дали ни уходила история самолюбования человечества, зеркальная выставка перед Григом вполне могла служить поэтапной иллюстрацией ее развития.
Разумеется, маги не стали тратить безумные деньги на фладнийские или, того хуже, созданные магией серебряные зеркала. Таких тут было только два, «центральные», разбрасывающие блики на все остальные, отражавшие их уже, собственно, на Темнянку. Остальные представляли собой отполированное стекло, обсидиан или тонкие листы олова и были разбросаны по всему склону горы в неподвластном логике хаосе.
До обеда Григ мучился с векторами, пытаясь направить световой луч так, чтобы он хотя бы правильно отразился с центральных зеркал на все прочие. Задача и вправду оказалась не из легких, ибо иерархия зеркал делилась не на две, а то и не на три ступени. Проще говоря, серебряные полотнища отражали свет на фладнийские, те частично перебрасывали его на деревню, а частично – передавали с готовностью принимавшему эстафету обсидиану, тот – стеклу… И так до бесконечности.
Попытки угадать, как именно лежали недостающие теперь зеркала и какими они были, превращались в изначально гиблую затею.
Часа через три после полудня, когда Григ уже мрачно подумывал плюнуть на всю эту муру и сказать старосте, что тот сам может до бесконечности подбирать правильное качество и расположение зеркал, на склоне показалась тонкая, по-кошачьи мягко взбирающаяся фигура. Черные волосы выбились из-под налобной повязки, и три непослушных локона упрямо лезли в глаза хозяйке.
– Ну чего? – хмуро приветствовал девушку Григ.
Цыганка в отличие от старосты ничуть не смутилась, а только усмехнулась краешком губ и, поставив на землю принесенную котомку, опустилась рядом на колени.
– Обед. Меня отец отправил, так что не прогоните!
– Да я и не собирался, – смущенно кашлянул Григ, наблюдая, как из сумки появляются на свет полотенце, тут же расстеленное Рансаной на земле, печеная картошка, жареная рыба и пирожки.
Вместо чая цыганка выложила на полотенце непрозрачную флягу и плавным движением поднялась с колен.
– Все! Приятного аппетита.
– Погоди, – остановил ее Григ. – Садись. Все равно мне столько одному не съесть.
Рансана обернулась, лукаво сверкнула глазами, но села. Помолчала, глядя как он с аппетитом уплетает пирожки. Кивнула головой на остро сияющие бликами зеркала:
– Не получается?
Григ согласно поморщился.
– Ага. Чушь какая-то.
Цыганка виновато потупилась, словно это она по ночам ходила и снимала с горы зеркала.
– Да мы бы, честно говоря, давно плюнули на них. Но… если бы у всех солнца не было. А так ведь начинается: обиды, зависть, злость… Когда в деревне тридцать дворов, да они еще и пересобачатся между собой, так вообще не жизнь…
– А раньше что, на всех домах до одного лучи были?
– Были, – кивнула Рансана, рассеянно крутя в руках впихнутый Григом пирожок. – Они еще и разные были…
– То есть? – насторожился дисцитий.
– Ну… Как бы объяснить… – Цыганка в раздумье прикусила губу. – Просто на управе свет был яркий и острый – как по осени бывает, на домах – помягче, чтобы в глазах не резало, а у колодцев – и вовсе дымчатый такой, словно сквозь туман пробивается…
– План нарисовать сможешь? – хищно подался вперед заинтересовавшийся Григ.
Рансана неуверенно кивнула:
– Да, наверное… Вот только где?
Дисцитий торопливо охлопал себя по карманам и дал ей свиток с угольком. Девушка увлеченно склонилась над быстро вырисовывающейся картинкой.
– Так… вот тут, у плетня, он как бы мерцал все время: раз есть, другой – нет… а у Марьяниного дома поярче становился…
Григ напряженно следил за торопливо порхающим над бумагой угольком, подтачивая его прямо в руке у Рансаны. Дорисовав, цыганка критически оглядела свое творение и добавила в правом нижнем углу три ветвисто переплетающиеся линии.
– А это что? – не понял Григ, протягивая руку за наброском.
– Да так, – уклончиво улыбнулась Рансана. – Цыганский знак счастья. Символ пути.
Григ неопределенно хмыкнул, углубляясь в план. Цыганка быстро собрала пустую посуду, сложила снова в сумку и не прощаясь, чтобы не отвлекать, спустилась с горы.
Метод «от противного» дал куда более наглядные результаты. Во всяком случае, уже через четверть часа Григ сообразил, что никуда зеркала с горы не девались. Они просто сместились и перестали освещать то, что должны бы были. Ну а отсчитать отраженный луч и понять, как должна быть расположена поверхность, от которой он отражен, – это и вовсе задание для пятикурсника!
Уже сгущались зябкие сумерки, когда дисцитий с чувством выполненного долга передвинул последнюю обсидиановую плиту на ее законное место, убедился, что брошенный на нее с центрального зеркала луч достигает стены дома Инцара и, лукаво усмехнувшись, несколькими пассами вытравил в центре три переплетающиеся тропинки, тут же проявившиеся на стене освещаемого дома.
Пусть у них будет счастье. Хотя бы в виде знака.
– Ох, господин маг, спасибочки вам агромадное! – соловьем разливался староста, прочувствованно сморкаясь в грязный, выуженный чуть ли не из сапога платок. – Вы нам прямо-таки помогли! А мы-то уж все думали, ну когда ж господа маги наконец сообразят прислать кого-нибудь ошибку свою исправить. Просто-таки и дождаться не могли!
Григ неопределенно хмыкнул, глядя в окно. На улицах медленно сгущалась движущаяся, пульсирующая, почти материальная темнота. Под вечер небо заволокло тучами, звезды только изредка, словно забытые и не сметенные ленивой хозяйкой со стола крошки, показывались в их разрывах. Иногда робко, несмело пробивался свет нарождающейся луны. Ночка обещала быть непроглядной.
– Ну вот и дождались, – веско усмехнулся сидевший тут же, на скамье, Инцар. – Так что неплохо бы отблагодарить господина мага честь по чести.
Староста кисло покосился в сторону невозмутимо глядящего на него цыгана. Растраты на зеркала, похоже, не входили в бюджетный план Темнянки на ближайший месяц. А то и год.
– Ага, – кивнул он. – Спасибо вам, господин маг!
Григ снова промолчал, здорово действуя своим безмолвием Линемеру на нервы. Зато не смолчала бесшумно хлопотавшая по хозяйству Рансана:
– Спасибо в карман не положишь!
На нее староста не просто покосился, но уставился с таким гневом, что, будь он магом, и от волос и платья цыганки остались бы только обугленные ошметки. Рансана же словно и не заметила, спокойно расставляя на столе тарелки с хлебом, нарезанным ломтиками сыром, полукопченым мясом и вяленой
