– Еще где-нибудь раны есть? – спросила ведьма, закончив с плечом и грудью.
– Нет, – покачал головой Церхад.
– Точно? – Пытливый взгляд каленой спицей прожег до затылка.
– Нет, опять вру! – рассмеялся маг. – Не глупи, Лойнна!
Та недоверчиво вздохнула, но допытываться перестала и принялась торопливо, но осторожно пеленать его плечо в бинты. Можно было обойтись и без этого – все равно через несколько часов от ран останутся только розовые пятна да несильная, ноющая боль, но переспорить Лойнну в подобном вопросе ему еще ни разу не удалось.
– Ну что, все? – нетерпеливо спросил он.
Ведьма критически оглядела творение рук своих и, посомневавшись, кивнула:
– Да, можешь одеваться.
– Премного благодарен! – иронично фыркнул Церхад, отходя к своей небрежно брошенной в угол сумке и принимаясь неторопливо выгружать из нее все подряд в поисках какой-нибудь приличной для здешней публики одежки.
– Да ну тебя! – обиделась Лойнна, аккуратно убирая зелья и бинты на место. – В следующий раз даже пальцем не пошевелю!
– Ну-ну, свежо предание! – продолжал веселиться маг. – Вот только верится с трудом!
– Вот увидишь! – запальчиво пообещала ведьма.
Церхад, не выдержав, рассмеялся, а Лойнна обиделась еще больше.
– Стараешься тут ради этого наглого типа, лабиринтников травишь, раны перевязываешь – и никакой благодарности!
Маг, искоса бросив на нее лукавый взгляд, вдруг сгреб тонкое, слабо отбивающееся тело в охапку и завалил на радостно скрипнувшую кровать.
– Прекрати!
– Ага, разбежалась…
– Сгинь, нечисть!
– Сама же благодарности требовала!
– Церха-а-а-ад… Ну отпусти! А-а-а-ай! Я щекотки боюсь!
– Знаю…
– Сейчас как засвечу в глаз!
– Ой! Уже боюсь…
Магией, щекоткой и гневными тычками раскатав друг друга по кровати, маги еще долго лежали неподвижно, судорожно глотая воздух, напоказ гневно сопя друг на друга и украдкой посмеиваясь в гобеленовое покрывало. Первой отсмеялась Лойнна и, снова помрачнев, уселась на краю кровати, поджав под себя ноги.
– Ладно, хватит.
Церхад вздохнул и послушно принял вертикальное положение, усевшись рядом и обняв ее за плечи.
– Ну рассказывай, пернатая моя…
Лойнна осторожно пристроила голову у него на плече и устало прикрыла глаза.
– А что тут скажешь? Ты уверен, что заклинание спало тогда, когда я второй раз вышла на связь? Точнее, чуточку раньше.
– Уверен. Не меньше, чем в том, что тебе на версту нельзя приближаться к Йорингу Лаквонскому из всадников Ночных Костров.
– Почему?
– Потому что он родом из Эстхарды.
– Hrayn!
– Это ты про Йоринга или заклинание?
– Про обоих, – вздохнула ведьма. – Этого не может быть, Церхад. Это не может быть Люмен.
– Почему? Ты же сама видела, что это он колдовал, ну или помогал колдующему.
– Да, сама, но… Это нелогично. Это все равно, как я застала бы тебя ночью с кинжалом в руках и решила, что ты хотел меня зарезать.
Церхад недовольно нахмурился, сильнее сжимая ведьму в кольце рук, исчерченных тонкими старыми и относительно новыми шрамами.
– Ого, это высочество уже встало на одну планку со мной? Может, там за моей спиной и еще что- нибудь успело произойти, а я и не в курсе?
– Не смеши, глупый, – тихонько рассмеялась Лойнна, едва касаясь сухими губами его плеча. – Я просто хотела объяснить попонятнее.
– Ага, я так и понял, – саркастически отозвался маг.
– Церхад, я серьезно! Оно не увязывается, хоть ты тресни! Ну зачем, скажи, ему вообще понадобилось нас с тобой нанимать, если он пособник главного злодея?
– Ну нанимал-то нас король, – резонно возразил Церхад, мгновенно оставив язвительный тон.
– Да, но привел меня к королю он…
Лойнна расстроенно прикусила губу. Она терпеть не могла мозаики, в которой стоящие рядом куски хоть убей очевидно не подходили друг другу.
– Хм… Тогда, наверное, если бы он этого не сделал, у многих возникли бы подозрения, почему это второй по значимости человек в Митьессе не желает использовать так удачно подвернувшуюся ему талантливую ведьму во благо государства.
Лойнна отрицательно покачала головой. До такой версии она додумалась и сама.
– Нет, не может быть. Возле тагра стояли мы одни, рядом не было ни души, а ему ничего не стоило и меня вслед за тобой обвинить в отсутствии лицензии и сплавить в дворцовые подвалы. Но он почему-то этого не сделал. Напрашивается логичный вопрос: почему? Ему ничто не мешало…
– Лойнна, этого мало, чтобы доказать невиновность принца его величеству.
– Знаю, – тяжело вздохнула она. – Тем более что отношения между братьями далеко не радужные, так что Регис будет только рад сплавить своего родственника куда подальше.
Плохо. Очень плохо работать в паре с черт знает кем, особенно если у тебя в ауре нет ни капли магической силы, чтобы вовремя стереть из его памяти то, чего в ней, по твоему мнению, лучше бы не было.
Потому что тогда у тебя нет возможности самой по-тихому разобраться в ситуации, а потом уже решить, стоит ли выносить ее на суд общественности или, заговорщицки подмигнув самому себе, закрыть навеки в пыльном сундуке памяти.
Разумеется, ставший свидетелем возмутительнейшей, с его точки зрения, сцены молодой колдун и не подумал молчать – как бы не так!
– Может, мне хоть поговорить с ним дадут? – без особой надежды спросила Лойнна.
– Может быть, – тем же тоном отозвался маг.
И оба грустно улыбнулись.
Ибо знали: не дадут.
– Да будет так! – глухо возвестил голос судьи – и звонко ударил молоток по деревянной подставке.
В глазах потемнело. Толпа вокруг недовольно заворчала, разгневанная, что не оправдались ее бережно лелеемые ожидания на зрелищную казнь. Впрочем, ей и без того теперь будет на что посмотреть.
Люмен усилием воли заставил себя кивнуть судье и королю с точно отмеренным почтением, щедро приправленным презрением, – и тряхнул волосами, направляясь к конюшне.
Двадцать четыре часа.
Существование братской любви хотя бы как понятия Люмен и до того ставил под сомнение, а уж теперь вообще воспринимал как изощрённое издевательство.
