Наставником.
– Да, Ситана старше меня, – подтвердил дед. – Она помнит еще моего Наставника.
– А он где взял это чудо в перьях? – любопытствую я.
– От своего Наставника.
– Ну ни фига себе! Может, она войну Мостов и Башен помнит?
– Может, и помнит. Я не спрашивал.
– Понятно теперь, почему она летать не может. Склероз у старушки. Забыла, как крыльями махать надо.
– А Ситана могла летать?! – в один голос спросили дед с внучкой. Заместительница Жучки только презрительно фыркнула.
– Когда я в последний раз видел такую
– Ситана ни разу не говорила. Я никогда не слышал…
– Значит, обленилась. Наверно, кормишь хорошо?
– Хорошо… – У эха был голос девчонки.
– Урезать паек надо. Все равно никакой пользы от этой…
Ворона вспрыгнула на голову старика, зашипела. Глаза птицы вдруг тоже сделались красными. Как у Кранта. И взгляд стал затягивающим. Вампирским. Словно падаешь в пропасть, а дна нет. И темно. И воздух шипит, когда летишь сквозь него.
Дно у пропасти нашлось. И не пропасть это оказалась, а всего лишь шахта лифта. Вместо бетонного пола слежавшийся песок. Было почти не больно, когда ладони и колени толкнулись в него. Голову повело вниз, но до песка она не достала. Повезло.
Свалиться с шестнадцатого этажа и остаться живым-невредимым, вот это я понимаю – чудо!
Знать бы еще, куда я так спешил, что лифт подождать не мог.
Оглядываюсь. Вместо стен – решетка. Со всех четырех сторон. Над головой тоже решетка выгибается. Будто в церкви я стою, под куполом.
Ну и чего я такого сделал, чтоб за решетку попасть? За странную такую решетку, ажурную и золотистую. И чем дольше я смотрел на нее, тем четче сценка из фильма вспоминалась. Того, что только для взрослых. Там заметно озабоченный мужик подходит к клетке, в которой сидит восточная красавица. На ней полпуда украшений и кило косметики. А из одежды – паранджа всего. Настолько прозрачная, что и слепой сквозь нее все разглядит.
Короче, оригинальная экранизация «Тысячи и одной ночи». Где кобылицы необъезженные, а жемчужины несверленые.
Ну а кто меня считает своей новой игрушкой?
Одежду, по крайней мере, мне оставили.
Еще раз оглядываюсь.
Сначала вижу скатерть-самобранку. На ней блюда с фруктами, орехами и чем-то еще. И вдруг понимаю, что дико хочу жрать. Прям в обморок грохнусь, если сейчас, немедленно, не пожую чего-нибудь.
А еще по скатерти разгуливала ворона. Большая, белая. И нагло так поглядывала в мою сторону. И клевала чего-то из тарелки. Потом шла к следующей, и опять косилась на меня. Типа ты там с голоду подыхаешь, а тут жратвы завались.
Наглая
Как только найду дверь у этой клетки и с замком договорюсь, так сразу и перейду к прикладной кулинарии.
Дверца отыскалась быстро. А замок обычной защелкой оказался. Тряхни дверь сильнее, и она откроется.
Неужто все так просто? Или решетка под током? Вряд ли он меня убьет. Хотели бы прикончить – в трансформаторную будку толкнули бы. Пьяным. Как моего соседа. Типа сам виноват оказался. Двери перепутал…
Но как же не хочется трогать решетку!
Да мало ли я делал того, чего не хотелось?..
Протянул к ней кулак. Ну не пальцами же ее щупать?! Кто разжимать их будет в случае чего?..
Тронул.
И ни фига.
Ни тока. Ни решетки. Ни скатерти.
Только ворона прыгает по земле. Клюв раскрывает. Без звука.
А у меня перед глазами звездочки летают. Редкие. Как новогодний снег в детских мультиках.
Возле вороны оказалась девчонка. В пижаме. И в халате, с разрезами до тазобедренного сустава. На голове – светлый шарф. Из-под него выглядывают тонкие косички и подвески на шнурках. Малявка смотрит мне в лицо. Шевелит губами.
А я стою почему-то на четвереньках и менять позу не спешу. Вдруг от одного неосторожного движения рассыплюсь мелкими огоньками?
Девчонка опять шевелит губами. И я вспоминаю ее имя. Никунэ. Потом слышу голос. Ее. Тихий и настойчивый:
– …Многомудрый?
Кажется, девчонка чего-то спрашивала.
– Убери от меня эту тварь. Пока я ее в суп не засунул. Или в сказку. – Не знаю, зачем я брякнул это. Вырвалось как-то. Ну про суп ладно. А вот сказка – это уже лишнее.
Никунэ схватила птычку и передала деду. Потом вернулась ко мне. Я уже умостил задницу на подстилку, но продолжаю держаться за землю. Двумя руками. Словно опять могу провалиться в шахту лифта. Или еще куда.
– Многомудрый, а что такое сказка?
Блин! Другого времени для вопроса не нашла!..
– У Марлы спроси. Она и объяснит, и сказку тебе расскажет.
– А ты?
Вот прям щазз все брошу и…
Но сказать такое у меня язык не повернулся. И послать малявку – тоже.
Она глазела на меня в ожидании, готовая услышать и запомнить все, чего я наболтаю. Никунэ, чего с нее взять?
– Сказка, значится…
Рассказывать про ворону и сыр нельзя. Там есть два неизвестных персонажа. А объяснять еще про «сыр» и «лису» нет ни малейшего желания. Значит, не будем умножать сущностей сверх необходимого.
– Короче, таких птиц, как Ситана, у нас называют воронами. Обычно они черные. И вдруг в гнезде черных ворон вылупился уродливый белый вороненок.
– А почему уродливый?
– Потому, что не такой, как все. Не сбивай меня… пожалуйста.
С чего бы это я такой вежливый?
– Прости, Многомудрый.
