незнамо сколько лет… то крышу сорвет прям сразу.
Вот я и не стал ничего сегодня решать. Насчет свитка. Так непрочитанным и бросил его в шкатулку. Вот года через два вытащу и… посмеюсь над собой, неврастеником. Если доживу. (Лучше уж сомневаться в своих силах и приятно ошибиться, чем быть твердо уверенным и… обмануться.)
Я позвал Сервуса, чтобы прекратить это глупое философствование. Неизвестно, до чего еще я дофилософствуюсь, пока обед прикончу.
Сервус очень быстро явился на мой зов. Будто стоял возле палатки и ждал. Хотя… может, он этому у прежнего хозяина научился? Стоять и ждать. Чтобы потом по первому зову и бегом.
Ну вошел мужик и тут же уставился на заменитель ванны в суровых походных условиях. Ясное дело, человек он культурный, бывший наставник все-таки мыться, наверно, по три раза на день привык, а прежний хозяин держал его в грязном теле. Вот я, по доброте душевной, и предложил ему помыться. А то амбре от него такое, что противогаз вспоминается. С тоской и сожалением.
Без повышенного энтузиазма, но и без лишних разговоров Сервус приступил к водным процедурам. Начал елозить мокрыми руками по телу, стоя рядом с «ванной». Похоже, большой любовью к воде он не страдал, как и повышенной стыдливостью. В палатке еще два человека, а он устроил, понимаешь ли, мужской стриптиз. А вдруг у меня ориентация с поворот-подвывертом? Или у моего оберегателя? Совсем мужику нечего терять или так привык выполнять приказы, что действует на автомате?..
Вошел Малек, увидел это мокрое безобразие и фыркнул. Я согласно кивнул:
– Моется, как кот языком, и считает, что так и надо.
– Услышал бы тебя тисл, смертельно обиделся бы. Господин, они же воду видят только в котле, когда асту варят.
– Или в кошмаре. Кстати, большой любитель чистоты, а ты помыться хочешь?
Малек изобразил на лице ужас и отвращение. Очень у него это правдоподобно получилось.
– Не в этой воде, в чистой, – успокоил я пацана.
Но тот все равно затряс головой:
– Нет! Не хочу!
– А когда ты в последний раз мылся? – полюбопытствовал я.
– Недавно. После Злого леса.
– Это когда лопнул старый буримс, и на тебя упало три капли воды?
– Не три капли! У меня вся спина и голова были мокрые!
– А-а… Ну тогда ты точно очень чистый. Прям стерильный. Можно хоть сейчас в операционную.
– Куда?
Малек сделал большие глаза.
Так, похоже, меня слегка занесло. Стерильность и операционная – это из другой жизни.
– Не куда, а откуда. Забирай ванну, Сервуса и заканчивайте мытье на улице.
– Где?! – Малек удивленно заморгал. – Господин, мы не в городе. Перед Храмом улиц нет.
– Сам знаю, что нет. Это у меня так, случайно вырвалось. Короче, буквоед, снаружи все дела доделывайте. А то устроили у меня банно-прачечный комплекс. Теперь понятно?
– Нет.
– Чего тебе непонятно?!
Умеет пацан иногда так достать, что прибить его хочется.
– Как ты меня назвал, господин?
– Как надо, так и назвал. А за каким это ты вообще сюда зашел?
– Пустой кувшин забрать. И сказать хотел…
Оглянулся, лизнул запястье. Почесаться ему в облом или звериная привычка сработала?
– Забирай и говори. Если не передумал.
– Я Марлу видел, – сообщил Малек, когда «ванны», Сервуса с вещами и посуды уже не было в палатке.
– Где?!
– В караване.
– Когда?!
Мне хотелось встряхнуть пацана, чтоб он говорил быстрее.
– Я только думал зайти к тебе, господин, а тут вижу, Марла идет…
– Куда она пошла?
– К себе в…
– А-а… ну ладно. Я к ней потом зайду.
Вдруг Лапушка отдохнуть задумала, поесть там или помыться, а тут я завалюсь. Полчасика потерпеть смогу. Снаружи. Возле костра. Вроде как при деле и сразу видно, что хозяин дома.
Но «терпеть» больше пришлось. Марла ко мне только после Санута подошла.
Посидели немного у костра, на огонь посмотрели, тифуры выпили, потом в палатку забрались. В мою. И все это молча.
В палатке тоже обошлись без разговоров.
Марла держалась со мной так, точно мы не полтора дня, а полтора года не виделись. Или я вдруг стал дорогим и хрупким товаром, на который только смотреть можно. Пока не купишь.
Но природа… она свое завсегда возьмет. Взяла и на этот раз.
Лапушка разошлась так, словно решила восполнить недополученное за все дни и ночи нашей разлуки. Я уже и не помню, когда в последний раз так активно полировал свои фамильные драгоценности.
Про Меченого мы заговорили ближе к завтраку. Да и то, если бы я не спросил, Марла так и ушла бы от меня. Молча. Кажется, ее совсем не тянуло озвучивать свои похождения в Храме. Моими, кстати, она тоже не интересовалась. Скорее наоборот. Если б додумалась, то уши, наверно, заткнула бы. Себе. Или мне пасть. Хорошо, я быстро понял, как ее «интересуют» мои воспоминания. И сразу же на вопрос перешел. Конкретный. Типа, а с Меченым чего делать будем? Ну а после такого захода и рассказать пришлось кой-чего. Без лишних подробностей, правда. Они-то как раз к делу Меченого – никаким боком. Да и про него много интересного не расскажешь. Ну встретились, ну пообщались, потом я ушел, а он остался. С ножом в пузе. Обычная бытовуха, можно сказать. Не хотел, но получилось. Теперь вот последствия этого «получилось» разгребать надо.
А если надо, то как? И когда? Вчера Первоидущий нас строить не стал, но сегодня… как в той песне может получиться: «…По дороге, по широкой дороге. Там, где мчится курьерский…» Поезда, правда, по здешним Дорогам не бегают, но поалы тоже развивают очень даже
