когда убитый упадет на плиты. Мне было интересно, кто это будет. Сегодня я не поставил бы на кипана – молодой сражался как мастер клинка. Как настоящий хостанец. Думаю, он сильно удивил своего кипана.
Я сидел, смотрел и молчал. Я не сразу заметил, что за поединком следят и другие. Не все, но я больше не был один. Те, кто стояли возле меня, тоже молчали. Никто не разговаривал, не предлагал монету на победителя – все стояли и ждали. Я тоже встал. Опасно сидеть, когда все вокруг стоят.
Плиты под бойцами светились все сильнее. На ту, где топтался кипан, уже больно было смотреть. Я отвернулся и увидел Читающую. Она шла к нам. В плаще и качире. Даже на привале Читающая не снимала повязку с лица. На дороге стояли кутобы, лежали поалы, горел костер. Читающая торопилась, но идти быстрее не могла.
– Останови их! – услышал я ее голос.
Он был таким громким, что соперники должны были сами остановиться, а те, кто смотрел на них, оглянуться.
Никто не оглянулся, а поединок не прекратился.
Я не хотел подчиняться, но тело само шагнуло к сражающимся. Мне никто не помешал.
Молодой повернулся ко мне спиной, и я одной рукой коснулся его шеи, а второй перехватил копье. Я не сильно сжал шею – он даже не заснул, но стоять на ногах перестал.
Старший охранник не сделал из меня двух Нипов одним ударом, хотя очень старался. Я успел выкатиться из-под удара.
Кипан провалился в яму и даже не вскрикнул.
На дне котла с пахучей приманкой касырта ждут колючки Сибу- Набу. Что ожидало Кранта на дне ямы, я не знаю. Он тоже не узнал: он зацепился за ее край и не стал падать на дно. Плита свалилась не сразу. Она стояла, как сабир на ребре. Будто выбирала: ударить ей добычу по голове или по ногам. Я поднялся и подошел к яме:
– Крант, давай руку!
Кипан держался одной рукой. Второй я не видел, головы тоже. Только ниже края плит белела качира, и слышалось тяжелое дыхание. Пальцы и ногти на его руке тоже побелели. А их сияние из красного медленно становилось синим.
– Крант! Руку!
Я склонился над ямой, поглядывая на плиту. Она медленно качнулась. Не хотелось, чтобы она упала мне на голову.
– Топор…
Голос кипана был таким же хриплым, как и дыхание.
– Крант, бросай топор! Давай руку!
– Нет!..
Это был уже не голос, а рычание.
– Крант, ты гайнул! Топор не вытащит тебя из ямы!
Я не стал хватать кипана за ту руку, какой он держался. Нельзя спасти того, кто хочет умереть.
Плита начала падать, будто только и дожидалась моего крика. Если бы я не подставил копье, она ударила бы кипана по пальцам и по голове. Он как раз выбросил топор из ямы и подтянулся. Голова поднялась над краем. Но сразу выбраться он не смог. Его ноги заскребли по камню, и Крант повис, опираясь подбородком и руками о край плиты.
Лицо кипана опять стало прежним, я больше не видел за ним чужого. Он всегда убирал повязку с лица, когда сражался с тисани.
– Давай руку, Крант.
На этот раз кипан подал мне руку и выбрался из-под плиты. Держать ее одной рукой становилось все труднее. Плита давила так, что древко ползло в ладони. Еще немного и наконечник копья проткнул бы мне ногу. Он уже упирался в мое колено, а сдвинуть копье в сторону я пока не мог.
Плита упала и закрыла яму. Стук был такой громкий и тяжелый, что у меня ноги задрожали. А еще под плитой что-то тихо треснуло, будто сломалась тонкая сухая ветка.
– Закрылась? Как ты смог ее открыть?
Читающая стояла рядом и смотрела на кипана. Меня она будто не замечала.
– Это не я. Она сама…
– Он ранен.
Я не хотел ничего говорить, но почему-то сказал.
Читающая долго смотрела на меня, будто удивлялась, что я стою рядом и умею разговаривать. А я тоже начал удивляться: почему никто не помог кипану? Если бы я провалился в яму и ко мне никто бы не подошел, я бы не удивился. Но почему оставили кипана?
– Ранен? Он кормил кровью дорогу?
– Да.
И опять я ответил, когда не хотел отвечать:
– Это не рана. Это совсем…
Кипан потрогал ногу. На пальцах осталось немного крови.
– Быстро перевяжи!
В Пыльных Землях все выполняют приказ проводника. Сразу и не раздумывая. Те, которые много думают и много спорят, не ходят караванными тропами. Или долго не живут.
Кипан сел возле плиты-ловушки и начал подворачивать порванную штанину.
– На, промой рану!
Я протянул ему флягу. Его фляга куда-то подевалась.
– Нет! – захрипел молодой охранник.
Он тоже сидел на плите и тер шею. С той стороны, где я слегка придавил ее. А те, кто смотрели поединок, начали расходиться. Лица у них были удивленные и задумчивые.
– Нет. – Читающая тоже покачала головой. – Здесь нельзя промывать рану. Опасно.
И она осторожно топнула по краю плиты. Той, что чуть не стала ловушкой. Остальные уже погасли, а эта еще слабо светилась.
Сегодня Читающая сказала больше, чем за все дни пути от Спящего Столба.
– Ну если нельзя, тогда держи! – Я отвязал мешочек с пылью желтого гриба. – Немного жжется, но кровь затворяет быстро.
Кипан принюхался и взял мешочек.
– Знаю. Дорогое зелье. – Он запустил пальцы в мешочек. – Спасибо, Нип. Я твой должник.
– Сочтемся, Крант. Ты же не собираешься сегодня умирать?
– Нет. Не собираюсь.
Кипан занялся своей царапиной, которая все еще кровоточила. Щепотка желтой пыли – и на ране появилась рыжая корка. А кипан зашипел и выругался сквозь зубы.
