– Стену – чтобы защититься от урагана, мельницу – чтобы воспользоваться ветром и намолоть муки впрок. Это значит, что мы должны притормозить победоносный поход госпожи Цехилы Анхорнской и ее генералов, снабдив ее противников оружием или деньгами на его покупку. Как бы там ни было, императрица действительно очень стара. Им и нужно-то продержаться всего несколько лет. А среди императорских отпрысков, может, и найдется кто-то, чьи политические таланты не уступают талантам Великого Морвейда, но ни у кого из них не будет двухсот лет для воплощения своего замысла.
– Ну Морвейд ведь тоже не сам и не сразу построил свое царство, у него были продолжатели, потомки…
– У Морвейда не было прямых потомков, – напомнила Ильяланна. – И я не имела в виду его продолжателей, я говорила о двухсотлетнем правлении самого Великого Короля.
– Но, позвольте, – рассудительно начал я, – вы сами неоднократно и весьма доходчиво объясняли мне, что бессмертие недостижимо для людей. А теперь…
– Морвейд не был бессмертным. Но он царствовал более двухсот лет и за это время мечом и дипломатией сумел сколотить величайшую в мире империю.
– Хм, небывалый долгожитель, – недоверчиво протянул я.
– Я не сказала, что он жил двести лет.
– Но как же…
– Ладно, слушай, это поучительная история, к тому же имеет некоторое отношение к нашим сегодняшним проблемам. Ярвианн, тебе это тоже может быть полезно.
– Я знаю «Хроники Морвейда» наизусть, – заверил, поднимаясь со своего кресла, Ярвианн. – Если позволишь, сестра, я лучше потренируюсь во дворе в стрельбе из арбалета.
Ильяланна оценивающе оглядела брата.
– Ладно, иди. Итак, – продолжила она, когда у нее остался единственный слушатель, – однажды совсем еще молодой король анхов отправился на охоту. Погоня за оленем увлекла его далеко от прочих загонщиков, незаметно для себя он углубился в гарьерские леса, а когда опомнился, дорога назад была утеряна. Несколько дней он скитался в зелено-золотой чаще, но ни солнце, ни звезды не могли указать ему верный путь, а потом, к несчастью, он встретил Эльвейн – королеву эльфов.
Последнюю фразу Ильяланна произнесла уж очень патетично, так что я решил уточнить, почему «к несчастью»?
– Потому что Морвейд с первого взгляда влюбился в прекрасную королеву, а та оказалась достаточно сумасбродной, чтобы ответить на его чувство. Эта любовь принесла множество бед не только самим влюбленным, но и их народам!
– Что-то я не припомню ничего такого в легендах. Или у вас и эту историю рассказывают по-другому? По нашим преданиям, Морвейд победил полчища орков и в награду получил от этой вашей королевы молодость без старости и жизнь без смерти.
– Так все и было, – усмехнулась фея. – Но сначала дослушай до конца. Королева пожелала соединиться браком со смертным. Для этого ей нужно было согласие всеобщего Собора. Старейшины, не желая, чтобы правительница унизила себя союзом с человеком, поставили Морвейду условие: чтобы заслужить руку их королевы, он должен изгнать орков из золотого леса и всех окрестных земель. Они думали, задача невыполнима. Но, как ты знаешь, король совершил этот подвиг ради своей возлюбленной. Он разгромил армию Ляодана, вождь гоблинов с остатками войска отступил в горы, потеряв во время бегства волшебную флейту. Вместе с ней орки утратили былую силу и больше уже не оправились от поражения. Победитель торжественно вступил в Гарьер и обвенчался со своей феей. Однако жизнь человеческая коротка, а Эльвейн желала любви вечной. Тогда она второй раз нарушила заповеди предков и обратилась к величайшему колдуну того времени – Вермориеру. Тот обещал сделать ее мужа бессмертным, если она доверху заполнит золотом пещеры Эфата. Королева поверила хиллсдуну. («Так, Вермориер – хиллсдун!» – сделал я для себя еще одно открытие.) Опустошив сундуки своего клана и гарьерскую казну, она купила у колдуна заклинание «вечной жизни» и сама совершила обряд. Но конечно же гном обманул. Морвейд не стал бессмертным, но стал морлоком.
– Морлоком?! Ходячим трупом?! – Сама мысль причислить Великого Короля к живым мертвецам показалась мне кощунственной.
– Да, морлоком, самым первым. Не путай с мертвяком, поднятым магией из могилы. Тело Морвейда осталось нетленным, но часть души умерла, оставив в оболочке лишенный чувств разум. Когда Эльвейн поняла, что супруг больше не отвечает ей взаимностью, было слишком поздно. Морвейд покинул ее, вернувшись в Хейм.[29] Обезумевшая от горя королева повела войско в пещеры, чтобы наказать подлого колдуна и его народ. Но никто из тех, кто ушел с ней, не вернулся в золотые чащи. А сама Эльвейн стала заложницей Вермориера на долгие двести лет. Все это время проклятые норуны беспрепятственно рыли тоннели под нашими лесами, и никто не решался покарать мерзавцев из боязни навредить пленнице. В конце концов королева усыпила бдительность подгорных сторожей, согласившись стать невестой их правителя, и сбежала из мрачного Подземья. Однако она не могла пережить стыд за те несчастья, что причинила своему народу, и, явившись в Гарьер, приняла яд. Морвейд же продолжал жить, и даже меч, погубивший бога, не мог даровать ему смерти. На нем затягивались любые раны, дух оставался привязан к телу заклинанием. Устав нести бремя вечности, король обратился к Ильмариенну, принявшему последний вздох Эльвейн. В обмен на Меч Откровения он получил от нового эльфийского владыки ключ, размыкающий заклятие, после чего продолжил цепь перерождений.
– Невеселая история, – сказал я, дослушав. – И какую же мораль молодые эльфы выносят из «Хроник Морвейда»?
– Интересы клана превыше самой большой любви, – убежденно произнесла Ильяланна. – И то, что нельзя доверять хиллсдуну, – это прописная истина. Но на твоем месте я бы обратила внимание на другое: вечность по плечу не каждому!
– Понятно. – Я мог бы сказать, что тоже сделал один нехитрый вывод: «Даже эльфийская королева может влюбиться в простого смертного», но не стал раздражать майру дарро своими умозаключениями.
С отъезда Амиранна минула неделя. Нынче у Ильяланны не было насчет брата и соответственно на мой счет никаких планов, и она позволила нам свободно распоряжаться своим временем. Ярвианн заявил, что намерен весь день валяться в постели и читать – такого с ним на моей памяти еще не случалось. Ну и я
