Ярвианн оказался неплохим учеником, он очень старался и довольно быстро освоил плечевые удары молотом, однако за один день ни кузнецом, ни даже молотобойцем не станешь. Ильяланне, переводившей мои команды, приходилось неотлучно находиться неподалеку от наковальни. Платье ее вскоре покрылось черными крапинами от рассыпавшихся из-под молота искр, и вообще женщине опасно было вертеться в такой близости от раскаленного металла. Необходимость следить за тем, чтобы ненароком не задеть и не обжечь ее, поначалу раздражала до зубовного скрежета. Но вскоре работа захватила меня полностью. Ведь я ковал меч, предназначенный ниспровергать богов, – задача, достойная самого Даго! И поскольку оставить после себя наследника мне вряд ли уже удастся, может, хоть этот меч сохранит память о Раэне Ардесе в потомках.
Когда выкованная из хитроумно переплетенных прутьев железа и золота заготовка легла охлаждаться в чан с водой и я усталый, но довольный вышел из кузни подышать свежим воздухом, на дворе была ночь. Хотя чему удивляться? В город мы прибыли далеко за полдень, потом еще торговались с прежним хозяином кузни, готовили все для работы… Я запрокинул голову – в небе перемигивались редкие звезды. В горах, да и в Вилейке они казались куда ярче.
– Странно, что соседи еще не явились к нам с ухватами, звон молота о наковальню, должно быть, не давал заснуть всей округе, – поделился я своими мыслями с феей, вышедшей следом на улицу.
– Я поставила на воротах знак Листа, никто не посмеет нас тревожить, – пожала плечами та.
– Вижу, вы тут, в Кирнее, людей совсем ни во что не ставите. – Мое негодование было вялым.
– Каждая из рас заслуживает то, что имеет, и имеет то, чего заслуживает, – произнесла Ильяланна, также разглядывая звезды.
– Значит, эльфы заслужили свое изгнание в зарийские леса?[21] – не удержался я от едкого замечания. На всякий случай даже приготовился если не к «вихрю боли», то, по крайней мере, к не менее колкой отповеди.
Но фея отреагировала спокойно:
– Пожалуй. Мы слишком часто сражались друг с другом за честь и слишком редко – за нашу землю. Неудивительно, что нас потеснили. Однажды Ярвианна нарекут Ги, и тогда он сумеет вернуть былое могущество.
– Ги? – Мне показалось, Ильяланна снова меняет тему разговора – Я думал… Так Ги – это имя или титул?
– Это и имя и титул. Вот уже две тысячи лет так именуются эльфийские короли. Уже потом люди присвоили и опошлили славное имя. – Лицо феи на мгновение исказила гримаса брезгливости. – И теперь любой ваш паршивый дворянишка может называть себя Ги и мнить царственной особой.
– И когда же ваш брат собирается стать королем? – В своей прошлой, благополучной жизни я мало что знал об эльфах (впрочем, как выяснилось, я вообще мало знал), но из тех обрывочных сведений, которыми располагал, у меня сложилось впечатление, что у вечно юных вроде как уже есть правитель. И если их законы наследования похожи на наши, замены ему в обозримом будущем не понадобится, ведь перворожденные бессмертны. Разве что Ярви собирается до срока отправить их нынешнего монарха за Край. Что ж, даже если так, я не испытывал жалости к его будущей жертве. Межэльфийские разборки меня не волновали.
– Когда наступит время, – уклончиво ответила фея. Я не стал переспрашивать, когда это случится. Собственно, какая мне разница?
– Завтра клинок будет готов, – сообщил я заказчице. – Может, будут какие-то особые пожелания насчет формы или размера?
– Меч должен быть по руке Ярвианну. И лезвие желательно сделать привычной ему формы, но если тебе удобнее ковать прямой клинок…
– Я предполагал, что меч будет эльфийского образца.
– Хорошо. Я отправляюсь спать. Ваша с Ярвианном комната первая справа от входа. Спокойной ночи.
– Мне еще надо отвязать и накормить беднягу ослика, – пробурчал я, недовольный перспективой совместной ночевки с Ильяланниным братцем. Почему-то казалось, что Ярви начнет кривиться да фыркать – мол, кровать недостаточно мягкая, простыни несвежие. Дом у кузнеца был зажиточный, но уж точно – не Дор Хейв. Нет, конечно, в горах эльф спал на таком же одеяле, что и я, но то в горах. Однако когда я отвел осла в специальный загончик и, ополоснувшись у колодца во дворе, явился в отведенную нам спальню, Ярви уже дрых на одной из кроватей, отвернувшись к стене. Я лег на вторую, забрался под одеяло, загасил принесенный с улицы фонарь. Несмотря на усталость, не спалось. Сверчок под полом выводил однообразную грустную песню. Как-то муторно было на душе, но я запретил себе разбираться в причинах – нетрудно догадаться, к чему приведет самокопание. Закрыл глаза, приказывая себе заснуть, но сон все не шел. Тогда стал глядеть в темный потолок…
– Бурый!
Я вскочил, чуть не снеся табурет, оказавшийся рядом с кроватью, – совсем про него забыл, чтоб ему! Под утро приснилось, что я ночую в горах, а где-то недалеко все еще рыщет хиллсдунское войско.
Ильяланна бросила мне на руки полотенце (должно быть, спешно съезжавшие хозяева оставили нам не только мебель), сама она была бодра и свежа.
– Не знала, что у ювелиров заведено спать до полудня, – недовольно заметила эльфийка. – Вставай, Ярви уже раздувает горн.
Меня как ветром сдуло, даже рубаху надевал на бегу. Горн – это вам не печка, в него нельзя напихать угля и дров как попало. Но эльф меня поразил. Вчера он первый и единственный раз видел, как я слоями укладывал в горнило уголь, и сегодня в точности повторил все мои действия. В дальнем углу ослик ждал сигнала, чтобы отправиться в привычный путь по кругу.
– У тебя есть несколько минут, чтобы позавтракать, – сказала фея, входя в кузницу. Я кинул еще один взгляд на готовый к работе горн и выскочил на улицу. Ледяная вода из колодца смыла остатки сонливости. Завтрак состоял из кувшина молока и еще теплых булок, наша леди явно договорилась с кем-то из соседок – печка на кухне была совершенно холодной. Наскоро запихал в рот еду. Последний кусок дожевал как раз на крыльце кузни.
