– У меня теперь есть сила, – похвалилась толстуха. – Настоящая, могущественная сила. Тебе до меня далеко. – Она заржала, словно кобылица. – Мне мороз не страшен, ведь я чародейка!
Тайлин пропустила хвастовство мимо ушей. На чужие возможности ей было глубоко плевать.
– Ну и сиди тут, – буркнула Вигата. – Я ухожу.
Подарив на прощание гадливую усмешку, толстуха направилась в лесную чащу. Благодаря сверкающему инею, ее широкая фигура долго мелькала среди невысоких кривых стволов.
Едва Вигата скрылась из виду, я решил выйти на свет костра. Заметив мою скромную попытку присесть рядом, Тайлин нахмурилась.
– Слышал наш разговор, – констатировала она, сверкая глазами.
– Мы не убивали Пристеона, – попытался объяснить я. – Мы хотели понять…
– Не трудись, – перебила меня Тайлин. – Уходи.
– Послушай, я хотел объяснить…
– Не надо, Эриан. Я все понимаю.
– Ты ничего не понимаешь.
Тайлин стряхнула с волос иней и поднялась. Не говоря ни слова, она направилась прочь от костра. Я пошел следом.
– Ты упрямый, – фыркнула девушка, когда мы покинули пределы лагеря. Вокруг мерцала тьма, разбавленная налипшим на деревьях снегом.
– Давай поговорим по душам?
– А давай разойдемся? – в тон мне предложила Тайлин. – Говорить бессмысленно. О Дреаре мне в детстве рассказывали много сказок. Жаль, ты не похож на сказочного принца.
Я виновато опустил голову. Смотреть ей в глаза у меня не нашлось сил.
– Выходит, Дреара не сказка. Может, ангелы смерти тоже существуют?
– Существуют, – обреченно подтвердил я.
– А ты один из них?
– Конечно нет!
Тайлин нахмурилась. Она долго изучала длинные ногти на левой руке, затем спросила:
– Хочешь поговорить по душам? Что ж, с удовольствием. Ты хотя бы знаешь, как я попала в деларосский орден? Как начала изучать магическое ремесло?
– Ты никогда не рассказывала, но…
Тайлин цыкнула и скривилась:
– Да, не рассказывала! А зачем?! Разве это что-то изменит? Едва ли. – Она присела на пенек и вымученно улыбнулась. – Когда-то у меня была семья. Мать, отец, старший братик. – Девушка замолчала. (Я понял: сейчас в ее памяти проплывают их лица.) – Когда в наш дом пришли инквизиторы, мне едва исполнилось восемь лет. Отец и брат пытались защищаться. Их убили сразу, почти не мучая. А маму… – Тайлин не выдержала, всхлипнула. – Ее прилюдно обвинили в колдовстве и приговорили к смерти. Мою маму привязали к столбу и позволили простым жителям нашей деревни забрасывать ее камнями… Люди – это дикие, необузданные звери. Им плевать, кого и за что убивать. Для них главное – развлечение, возможность пощекотать нервы, показать, какие они сильные и храбрые.
Я крепко обнял Тайлин, провел ладонью по ее милому, заплаканному лицу.
– Маму убивали прямо на моих глазах. Она кричала, просила одуматься. А народ смеялся. Ты понимаешь, Эриан, смеялся! Людям нравились ее страдания, ее мольбы.
Тайлин отстранилась, вытерла горькие слезы рукавом.
– Далеар и его слуги превратили человеческую расу в дикое стадо, в тупое быдло, – тихо сказал я.
– Быдлом легко управлять. – Тайлин тяжело вздохнула и попыталась придать себе суровый вид. – Возможно, Далеар вовсе не кровавый ублюдок. Возможно, он несет смерть, потому что люди ее заслужили.
– Но твоя семья… Они же невинны.
– Далеар не щадит никого.
Мы долго молчали. Я не знал, как объяснить ей сущность кровавых обрядов. А Тайлин… она просто сидела и тихо всхлипывала. Прошлое ударило в нее смертоносным мечом, пронзило сердце и душу.
– Я ненавижу Далеара, – прошептала Тайлин.
– Я тоже. Мы хотим свергнуть его, поставить над ангелами смерти нового лорда – сурового, но не жестокого. Не все жители Вортала – закоренелые маньяки. Как и в любой стране, в любом городе или деревне, среди них есть светлые души, не алчущие свежей человеческой крови.
– Зла в мире всегда больше, чем добра… Гораздо больше… Всегда.
Тайлин всегда казалась мне счастливой, жизнерадостной. Кто бы мог подумать, что за маской веселья скрывается грустный и безумно несчастный человек? Далеко не каждый умеет прятать чувства на самое дно души и не допускать к ним никого, даже близких и родных.
– Меня отпустили, – продолжила свой рассказ Тайлин. – Я долго скиталась по свету, одинокая и всеми забытая, без помощников и друзей. Когда я уже находилась на грани отчаяния, меня приютил один добрый
