напоминал разбойничий притон.
На вошедшего Михаила обратил внимание лишь некто, стоящий за стойкой. Он был одет весьма странно: кожаная куртка без рукавов на голом теле и большая мягкая шляпа с висящими полями. Лицо в тени шляпы рассмотреть было невозможно. Михаил сразу мысленно окрестил эту личность барменом.
Молодой человек, убедившись, что его заметили, отправился к столику в углу. Сначала он хотел присмотреться к посетителям, оставаясь в тени. Но очень быстро понял, что никто не обращает на него никакого внимания. Через некоторое время рядом возник мужчина в замусоленном переднике. Ясное дело, исполняющий обязанности подавальщика.
— Что угодно господину?
— Я бы хотел вина.
— Покрепче? Послабее? — подавальщик всем своим видом излучал желание угодить. Похоже, он ничуть не сомневался в том, что заказ не останется неоплаченным.
— Понимаешь, — Михаил замялся и вопросительно посмотрел на собеседника, — Я как-то не привык пить в одиночестве.
— Господин желает девушку? — уточнил мужчина.
— Да нет, мне нужен кто-то, кто любит пить. Я плачу.
На губах его собеседника наконец-то мелькнула понимающая и довольная улыбка.
— Есть! Есть такой человек! — воскликнул он, неопределенно показывая в зал.
Эта реплика что-то смутно напомнила Михаилу, но он не стал заострять на этом внимание:
— Так пригласи его сюда. Здесь хорошее место. И подноси вино покрепче, пока не закончатся деньги.
Молодой человек выложил на стол одну серебряную монету, и она мгновенно пропала.
— Сию минуту, — подавальщик исчез практически со скоростью монеты.
Буквально через пару минут к его столику подошел человек, одетый еще более живописно, чем личность за стойкой. Он тоже был в шляпе, но ее поля топорщились кверху и каким-то чудом не опускались. Камзол нового персонажа когда-то, наверное, был роскошен, но сейчас вид портили пара дырок размером с кулак, а также рукав, ранее принадлежавший совершенно другому платью. Возможно, даже женскому. Общее впечатление этот субъект производил прекомичнейшее, некто вроде драного, но отважного пиратского попугая.
Подойдя, он без слов, сурово и чуть-чуть укоризненно посмотрел на потенциального собутыльника.
— Присаживайся, — как можно радушней сказал ему нежданный благотворитель.
Человек грузно плюхнулся на противоположный стул. В этот же момент за его спиной возник мужчина в переднике с кувшином и с двумя кружками. Если бы Михаил не знал, что все происходит совершенно случайно, он бы мог подумать, что стал участником отлично отрежиссированной и много раз сыгранной постановки.
— Как поживаешь? — спросил он первое, что пришло ему в голову, наливая вино в обе кружки.
Человек хмуро наблюдал за процессом.
— Уже хорошо, — ответил он, когда полная кружка оказалась в его руке. — А сейчас будет еще лучше.
И все содержимое полулитровой емкости мгновенно исчезло в его глотке.
— Жажда — опасная вещь, — глубокомысленно заметил Михаил, отставляя свою нетронутую кружку в сторону и снова наливая собеседнику из кувшина.
— Целители говорят наоборот, — буркнул тот. — Все врут, мерзавцы.
Содержимое второй кружки последовало вслед за содержимым первой. Лицо «драного попугая» сначала разгладилось, подобрело, а затем подозрительно быстро стало терять осмысленное выражение.
«Третья стадия алкоголизма, — отметил Михаил. — Сейчас вырубится».
В его планы это никак не входило. Он слегка подправил
Он не спешил наливать третью кружку, а сосед по столику, казалось, забыл о спиртном. Сначала медленно, а потом все более оживляясь, он стал поносить всех, кого только мог припомнить, начиная с владельца трактира, в котором они находились.
Вскоре выяснилось, что владельца рваного камзола зовут Торнак и он происходит из одной невероятно знатной семьи, которую не может называть вслух, опасаясь бросить на нее тень. В существование семьи верилось слабо, но Михаил был весь внимание, буквально излучая доверие.
Интриги врагов довели благородного Торнака до этого состояния (при этом тот сделал жест, указующий в первую очередь на дыры в камзоле), но «он еще всем покажет». Михаил немедленно с ним согласился и попросил перечислить хотя бы врагов.
— Все, все они! — свирепо пробормотал Торнак, вставляя нецензурную брань. — Этот Миэльс и вся его шайка.
Миэльсом, между прочим, звали короля Ранига.
Внимая пьяным откровениям «драного попугая», молодой человек не без оснований подозревал, что за такие речи их обоих могли запросто посадить в какую-нибудь яму, причем надолго, но интересы дела были превыше всего.
Между тем, Торнак разразился длинной речью, из которой следовало, что Миэльс не только глуп, как пробка, но и отмечен всеми возможными пороками. А окружение короля являет собой сборище точных копий его мерзейшей личности.
— Когда уже этот детоубийца сдохнет! — подытожил он.
— Почему детоубийца? — тут же спросил молодой человек, автоматически реагируя лишь на последнюю фразу. Хотя с тем же успехом мог бы спросить и о чем-нибудь другом. Речь его собеседника пестрела разнообразными эпитетами и сравнениями, и надо сказать, была по-своему художественно убедительна, во всяком случае, по отношению к королю.
Торнак уставился на него туманным взглядом:
— Так он же убил малолетнего наследника, чтобы подсунуть трон под свой зад!
Это было уже интересно.
— Родственника? — уточнил Михаил.
— Племянника, — сплюнул Торнак. — Ему годика два было.
— Ты прости, я не местный, — сказал молодой человек. — Когда же это случилось?
— Да вот уже двадцать пять лет как царствует эта сволочь, — собеседник начал покачиваться.
— Как же его звали?
— Его и сейчас Миэльсом зовут, негодяя.
— Да нет, ребенка как звали?
— Нерманом, как и деда…
Больше от Торнака ничего услышать не удалось, поскольку он уронил голову на стол и захрапел.
Михаил поднялся из-за стола и хотел отправиться к выходу. Рядом с ним тут же возник мужчина в переднике и поинтересовался, не желает ли господин взять с собой недопитое вино, которого оставалось еще три кувшина. Учитывая вкусовые качества пойла, называемого здесь вином, молодой человек с ужасом отказался. За что немедленно был зачислен в разряд самых лучших клиентов, судя по очередной улыбке подавальщика.
Около выхода из трактира стояли трое, эти непонятных личности определенно кого-то ждали. Судя по оживлению, которым они отметили появление Михаила, ждали его. Они были одеты не менее живописно, чем оставшийся в трактире Торнак. В основном, благодаря разноцветным заплатам на куртках и штанах.
— Эй, богач! — крикнул один из них. — Пойди-ка сюда!
Трудно было сказать, сообщил ли кто-то этим мужикам о щедрости Михаила, или они каким-то образом заметили все сами.
Молодой человек не имел ни малейшего желания вступать с ними в беседы или задерживаться. Эти
