долженствующих помешать излишнему расходу тепла через входной проем пещеры. Торин тоже был очень занят. Он дулся. Дулся на весь свет: на горы, ветер, мороз, кристаллы, Каррэна, двойняшек, Зверюгу, Папашу и, разумеется, на меня. А еще — на лошадей, которые фыркали и махали хвостами, Тьму, которая отсиживалась у меня за пазухой, дрова, которые не желали разгораться темноту, которая медленно, но неумолимо наползала с востока, мороз, который и впрямь постепенно крепчал, и еще уйму разнообразных и недостойных даже упоминания вещей.
Ради разнообразия взявшись сама за приготовление ужина, я вскоре с возмущением обнаружила, что у нас почти закончился перец. Докупить эту ценную согревающую приправу в Грайтнире или хотя бы сообщить о ее малом количестве, естественно, не удосужился никто. Вот и надейся после этого на мужчин! Доверила близнецам приготовление еды, и что получилось? Левый и Правый с показным смущением отводили глаза, явно ни капли не устыдившись. Ну-ну! Обозлившись, я бросила на их попечение кусок оленины, который планировала запечь в угольях сама, и вышла из пещеры на розыски незамерзающего родника, который вроде бы протекал в сотне шагов на север. Найти-то нашла, да только не на север, оказалось, надо было идти, а на восток. Интересно, это одна из шуток перевала или уже коварно подкрадывающийся склероз?
Тьма с неудовольствием заклекотала и попыталась вывернуться из капюшона, в который я ее закутала. Вонато не слишком любила водные процедуры, но если в бадью с горячей водой и душистой пеной еще могла забраться, дабы пошалить и побаловаться с хозяйкой, то ледяные источники не одобряла однозначно. Я ласково потрепала ее по ушам, заверила, что полное омовение сейчас не входит в мои планы, ополоснула руки, напилась, морщась от сводящего зубы хрустального холода, и вернулась в пещеру.
Там уже было заметно теплее и светлее по сравнению с наружным миром. Весело плясало пламя, на тонких прутиках уже томились куски непроперченной оленины, а мужчины сидели кружком возле костра, передавая друг другу небольшую фляжку. Я подозрительно сощурилась, но потом вздохнула и все-таки не стала проводить воспитательных мероприятий: фляжка маленькая, а их, как ни крути, пятеро, глядишь, до поросячьего визга не упьются. Демоны с вами, грейтесь!
— Замерзла? — поинтересовался Каррэн, пододвигаясь и давая мне место у огня.
— Бывало и хуже, — отозвалась я, садясь и протягивая ладони к пляшущему на поленьях рыжему, обжигающему цветку.
— Покажи-ка руки, — охнул альм, перехватывая мое запястье. — Ты посмотри, до чего себя довела!
— А что такое? Ну подумаешь, слегка обветрились, ну замерзли и покраснели… Так рукавиц-то у меня нет, я их Торину отдала!
— Вот ненормальная, — продолжал возмущаться Каррэн, начиная тискать и растирать мои пальцы. — Этак и до обморожения недалеко!
Щеки и губы у альма оказались очень теплыми, даже горячими. Во всяком случае, для моих бедных рук, которые после растираний Каррэна и впрямь горестно возопили о своих правах. Я даже сама не заметила, как прижалась к его боку и надежно зафиксировала начавшие отогреваться ладони на щеках.
— У кого-нибудь есть еще одни рукавицы? — мрачно поинтересовался нечеловек, обводя общество неодобрительным взглядом. Все старательно отвели глаза и сделали вид, что очень заняты изучением стен и пола пещеры. — Эх вы, мужчины! Торин, а тебе должно быть стыдно вдвойне!
Графенок тревожно завозился, беспомощно покосился на меня, потом на солдат и тут же нашел виноватого. Вернее, виноватую:
— А откуда я знал? Я думал, у Тени запасные есть, поэтому и взял! На забирай!
В меня полетели небрежно брошенные варежки, еще хранящие тепло рук аристократенка. Я неохотно оторвала ладони от щек Каррэна, приняла подачу и тут же отправила ее обратно:
— Нет уж! А ну живо нацепи их обратно, а не то сейчас насильно надену! Подумай, дурья твоя голова, если ты себе что-нибудь отморозишь, кто отвечать-то будет? Вот то-то и оно!
— А ты тогда как же? — неожиданно заботливо и встревоженно поинтересовался аристократенок, послушно, с заметным облегчением надевая варежки.
— А у меня Каррэн есть, — отозвалась я, ожидая взрыва возмущения со стороны альма. Но его, как ни странно, не последовало, наоборот, нечеловек слегка улыбнулся и кивнул, словно подтверждая: да, есть, и поможет, если что.
Ужин удался на славу. Нет, перца в своеобразном шашлыке, разумеется, не хватало, а так все было на самом высоком уровне, какой только можно обеспечить в неуютной пещере, затерянной в Холодных горах. Под конец я вытащила загодя припасенные сухие листья малины и ежевики, бросила их в котелок с кипящей водой, и по нашему убежищу поплыл пряный аромат летнего сада, томящегося под жарким полуденным солнцем. Горячий настой согревал и поднимал настроение не хуже эльфийского самогона, во всяком случае мне. Хотя, судя по несколько разочарованным лицам мужчин, они бы, разумеется, предпочли вышеупомянутую горючую жидкость. Но увы, ничего подобного у нас с собой не было. Впрочем, даже имейся в наличии столь ценный продукт, я не дала бы его употреблять вволю — очень мне нужно назавтра с похмельными страдальцами возиться!
Когда распределяли ночные вахты, я попросила себе первую и последнюю. Недовольных не нашлось, все споро закутались в накидки и полости, улеглись около костра и мигом заснули, оставив меня следить за огнем и окружающим миром. Тьму я тоже отправила на боковую — закутала ее в райну и уложила поближе к себе, попросив как следует отдохнуть. Завтра нам понадобятся все силы, в том числе и ее. Если боги будут так же милостивы с погодой и отсутствием неприятностей, то завтра мы уже преодолеем самую высокую точку перевала и начнем спускаться в долины Йанары. Правда, до них немного дальше, чем до Райдассы, но самый опасный и сомнительный участок путешествия нас ждет именно завтра. Поэтому нужно…
— О чем задумалась? — поинтересовался Каррэн, не слышной тенью возникая рядом и подсаживаясь ко мне под бок. И умеет же он так тихо ходить!
— Да так, — неопределенно отозвалась я, прислоняясь к его плечу и убеждая себя, что это только ради сохранения тепла, а не потому что мне приятно так сидеть. — Прикидываю маршрут на завтра. А ты чего не спишь?
— Да вот подумал, что тебе надо будет подобрать какое-нибудь другое имя, на наш манер. Не может ведь жена племянника одного из соправителей носить какую-то человеческую кличку, даже не имя, а понятие. Как тебе, к примеру, Этнайта или Иллана?
— Этнайта мне не нравится, — машинально отозвалась я и только тут сообразила, что мне сообщили. — Подожди, подожди… Что? Какая жена?
— Любимая и единственная, разумеется, — безмятежно отозвался он, щуря свои спокойные и теплые глаза цвет дорогого морского жемчуга. — Думаю, тебе понравится жить в Белом округе, там, куда тебя не пустили во время визита в Тэллентэр. А дома, если захочешь, я по-прежнему буду называть тебя Тенью. Но для широкой общественности тебе придется взять какое-то другое, альмовское имя.
Я так и окаменела Какая из меня жена? Да еще высокородному альму? Впрочем… Я оценивающе покосилась на Каррэна, слегка покусывающего нижнюю губу внушительными клыками. Впрочем, почему бы и нет?.. Был ли смысл скрывать что-нибудь от себя самой?
Интересно, это на него и на меня так повлиял затеянный Торином разговор? Или просто прорвалось то, что давно копилось?
Тьма, почувствовав сквозь сон всплеск самых разнообразных мыслей и эмоций, захлестнувших меня бурным потоком, тут же завозилась и вопросительно высунулась из мехового свертка, щуря глаза и демонстрируя готовность защитить меня от чего угодно.
— Тебя мы, разумеется, тоже возьмем с собой, — улыбнулся Каррэн, протягивая руку и почесывая вонато за ушами. Я оцепенела. До сих пор такую вольность она позволяла только мне, все прочие, решившиеся неразумно гладить демона, потом щеголяли откусанными или, если здорово повезет, переломанными пальцами. Но на сей раз Тьма не стала проявлять характер, наоборот, вылезла еще и подставила альму горло. Я почувствовала отголоски ее положительных эмоций, такие четкие и ясные, что сама едва не замурлыкала, как разнежившаяся кошка. Казалось, это меня ласкают нежные, заботливые нечеловеческие руки.
