— Да вы теолог.
— Я — чародей, — сказал Гаррис. — А вы — жрица. Я презираю людей, а вы их любите. Но если мы попадем в руки брекчианской Церкви, нас с вами сожгут на соседних кострах. Предварительно вырвав языки, переломав руки-ноги и обезноздрив. Вы готовы быть терпимыми по отношению к таким людям? Готовы понять их, простить и возлюбить?
— Да.
— А я не готов. Если вы говорите правду, то, вне всякого сомнения, вы лучше меня как человек. Когда меня бьют по лицу, я не подставляю вторую щеку, а ломаю руку, ударившую меня.
— А потом рубите ее владельца мечом.
— И так бывает, — согласился Гаррис. — Ибо мне не нравятся люди, которые бьют меня по лицу.
— Возможно, с их точки зрения вы этого заслуживаете.
— Ну и что? С моей точки зрения, они заслуживают смерти. Проявляя взаимное уважение к нашим точкам зрения, мы просто обязаны поубивать друг друга.
— Сейчас вы рассуждаете с позиции сильного. А как бы вы думали, если бы были слабы?
— Я был слаб, — сказал Гаррис. — Меня пинали много раз, но я всегда давал сдачи, получая в ответ еще больнее. Я ненавидел себя за свою слабость и стал сильным.
— Вы могли просто умереть в процессе.
— Мог. Но я не умер, что утвердило меня в справедливости моих воззрений, — сказал Гаррис. — Религия учит человека быть слабым. Она говорит: если ты не можешь чего- то достичь, просто забудь об этом и живи счастливо. Не возжелай того, не делай сего… Если на каждый удар подставлять вторую щеку, тебе попросту оторвут голову. Религия учит человека довольствоваться тем, что есть. А если я не хочу?
— Тогда вам нужно придумать себе другую религию. И занять главное место в пантеоне.
— Я не могу. Для того чтобы создавать религии, нужно твердое знание о том, как надо поступать во множестве разных и непохожих друг на друга ситуаций. А я не знаю. Я знаю только, как поступать не надо.
— Ради этого вы и воюете? Чтоб люди не поступали так, как не надо?
— Я воюю ради власти.
— И сколько же власти вам нужно?
— Очень много.
— Когда вы остановитесь?
— Когда сочту нужным.
— Вам мало половины континента?
— Дело не в размере территории, которую я контролирую, — сказал Гаррис. — Вы знаете, когда-то моя философия была проста — живи и не мешай жить другим. Но она не работала. Мне мешали. Мешали постоянно.
— После чего вы обозлились на весь мир и решили ему отомстить?
— Месть — это слишком мелко. Мне не понравился мир, в котором я жил, и я решил его переделать.
— А если кому-то не понравится тот мир, который построите вы?
— Это его право. Он может бросить мне вызов.
— И вы его убьете.
— Я уже сказал: миром правит сила. И побороть силу способна только другая сила.
— А как же правда? Красота? Любовь?
— Эти слова ничего не значат, — сказал Гаррис. — Потому что каждый человек понимает их по-своему. Лишь сила объективна и расставляет все по своим местам. Скоро я двину свои войска на Брекчию, которой управляет Церковь Шести. У нее есть своя правда, своя красота и своя любовь. У меня — своя. И победит не тот, чья правда правдивей, а красота — прекрасней. Победит тот, у кого больше силы. И даже если я проиграю, я не признаю, что их правда правдивее моей. Я признаю только то, что на данный момент у них было больше силы.
— Значит, вы утверждаете, что сила заключается только в войсках и магии?
— А вы покажите мне силу правды, красоты и любви, которая может уничтожить Брекчию.
— Она может. Но для этого потребуется время.
— Годы? Века? Тысячелетия?
— Возможно.
— Это долго и скучно, — сказал Гаррис. — Вода точит камень, а сила отправляет его в полет.
— После чего камень пробивает крепостную стену?
— По-моему, все ваши претензии ко мне сводятся только к тому, что я веду войну, в то время как я вижу свою деятельность гораздо шире.
— Вы убиваете людей.
— Это лишь побочный эффект. Я строю государство. Так уж сложилось, что древо Империи может вырасти только на почве войны, и даже после войны его следует время от времени поливать кровью.
— И вы можете жить с таким мировоззрением?
— Вы же можете жить с вашим, — заметил Гаррис. — Ваша вера призывает понять, простить и полюбить всех людей мира. Эта концепция срабатывает, только когда речь идет об общих понятиях. Готовы ли вы понять, простить и полюбить конкретного человека?
— Любви богини достоин каждый, но получает лишь тот, кто в ней нуждается.
— Шикарная отговорка, — улыбнулся Гаррис. — А кто определяет нуждающегося? Неужели богиня прилетает к вам из небесных сфер и шепчет на ухо конкретное имя?
— В этом нет необходимости. Нуждающегося видно сразу.
— Вы хорошая, а я плохой, — сказал Гаррис. — Я убиваю людей, приказываю убивать людей, разрушаю города, попираю ногой религии и не чту богов. Еще я пользуюсь магией, лгу и предаю. Готовы ли вы понять меня? Простить меня? Полюбить меня? Или я не нуждаюсь в любви вашей богини?
Сестра Ирэн поднялась с колен, обогнула стол и приблизилась к императору вплотную. Провела по его щеке закованной в кандалы рукой.
— Нуждаешься, — сказала она тихо. — Ты очень одинок, Черный Ураган.
ГЛАВА 5
А в раю не так роскошно, как я думал… Земляной пол, деревянные стены, грязный, весь в копоти потолок. Тепло, но сильно пахнет дымом.
Больше похоже на ад. Но ада я вроде бы не заслужил. И бесплотным духом я себя что-то не чувствую. Повернул голову, посмотрел направо — стена. Посмотрел налево… А, вот в чем дело. Я просто еще не умер.
Небольшая комната, грубая деревянная мебель. Печка дымит, наверное,
