— На то и война, — философски заметил Карл. Крестьянин, а имя-то у него королевское… Это я только сейчас сообразил. Хотя, кто их знает, этих крестьян. Может, у них все имена такие? — Я тебе вот что скажу. Можешь сегодня у меня переночевать, жена только рада будет. Поешь, поспишь нормально, заодно и отмоешься. А утром мне по хозяйству поможешь — мне сарайчик починить надо, один не справлюсь. Как тебе такое предложение?
Это было бы здорово, — сказал я. Поесть, поспать в кровати, помыться!
— Я знал, что тебе понравится, — сказал Карл, подмигивая. — Пива хочешь?
— Не откажусь.
Жена Карла действительно оказалась рада.
К возвращению мужа из города она затопила баню, так что мы с Карлом, изрядно захмелевшие от выпитого по дороге пива, отмылись дочиста, а заодно и протрезвели. После бани Карл выделил мне одежду из своего гардероба — штаны пришлось подвязывать веревкой, иначе они бы падали на каждом шагу, а рукава рубашки я просто закатал.
После плотного ужина, состоявшего из мясного рагу, свежевыпеченного хлеба и домашней наливки, меня та, разморило, что я заснул, едва мне показали мою кровать.
Крестьяне просыпаются рано, но мне сделали скидку на то, что я городской, и разбудили только часов в девять. Карл как раз закончил возиться со скотиной и собирался позавтракать, я к нему присоединился.
Потом мы долго возились с «сарайчиком», который на деле оказался огромным амбаром. У него прохудилась крыша, пришлось ремонтировать. Да, Карл не справился бы один. Мы и вдвоем провозились чуть ли не до заката.
Вечером мы сидели на крыльце. Карл курил трубку, а я любовался звездным небом и думал о том, что в мире много хороших людей.
— Я тут с Мартой посовещался, — нарушил тишину Карл. — И мы хотим предложить тебе у нас остаться.
Интересно, когда это они успели посовещаться? Вроде бы мы весь день вместе работали. Утром, пока я спал? Даже не зная, что я из себя представляю как работник?
— Хозяйство у меня крепкое, хорошее, — продолжал Карл. — Сам видишь. Но староват я стал, одному трудно. Жена помогает, конечно, но мужских рук все равно не хватает. Был у меня работник, да в армию удрал, счастья военного искать. Может, уже и в живых его нету…
Я молчал. Предложение было очень заманчивым. Тяжелая работа меня не пугала — все лучше, чем бродяжничать. А тут постель, еда, люди хорошие…
— Много платить не могу, да и не умеешь ты еще ничего, чтобы много зарабатывать, — сказал Карл. — Но, сам посуди, а что тебя на дороге ждет?
Он прав. На дороге меня не ждет ничего хорошего.
— Война уходит на восток, — сказал Карл. — Мародеров и бандитов Гаррис тут всех повывел, хоть какая-то от его Империи польза. Место теперь здесь тихое, спокойное… Оставайся, Джей.
— Не могу, — сказал я.
Убийцы идут по следу. Ну, останусь я, и что потом? И меня убьют, и Карла с Мартой заодно. Да и способ при кончить Гарриса сам по себе в руки не свалится.
— Не можешь? — переспросил Карл. — Или не хочешь?
— Хочу, — признался я и сам удивился искренности своего ответа. Если бы недавно кто-нибудь сказал принцу Джейме, что он захочет пойти в работники к зажиточному крестьянину, принц рассмеялся бы в ответ. Две недели бродяжничества кардинальным образом меняют жизненные приоритеты. — Но не могу, правда.
— И куда думаешь податься?
— На восток, — сказал я.
Я долго об этом думал и принял решение. Враги Гарриса находятся на востоке, значит, мне нужно туда.
— Вслед за войной? — уточнил Карл. — В армию хочешь? Поверь, солдатская жизнь не легче крестьянской. По крайней мере, нас, крестьян, каждый день не убивают.
— Это все сложно объяснить, Карл, — сказал я. — Дело в том, что я не просто бродяжничаю. Я кое-что ищу.
— Что же ты ищешь?
— А это объяснить еще сложнее. Да оно вам и не надо.
— У тебя на душе неспокойно, — заметил он. Я кивнул. Глупо отрицать очевидное.
— Жаль, — сказал Карл. — Ты мне понравился. Думаешь, я каждого встречного к себе ночевать тащу?
— Я вам очень благодарен, Карл. И жене вашей тоже. По, поверьте, лучше будет, если я уйду. И для вас тоже лучше.
— Вот оно как, — сказал Карл. — И когда думаешь отправиться?
— Если вы позволите мне переночевать, то утром, — сказал я.
— Что значит «если позволю»? — возмутился Карл. — Думаешь, я тебя на ночь глядя погоню, что ли? Ты за кого меня принимаешь, парень?
— Извините, — сказал я.
— Ты подумай до утра-то, — сказал Карл. — Если решишь остаться, то предложение все еще в силе.
— Подумаю, — пообещал я, хотя твердо знал, что оставаться тут нельзя.
Они знали, что я уйду.
Поэтому не стали будить меня перед дорогой, ждали, пока проснусь сам, что и произошло около полудня.
Меня накормили завтраком, Марта выдала мне постиранную и кое-где заштопанную одежду, вручила небольшой мешочек с провизией. Карл вышел проводить меня на крыльцо.
— Дорогу-то обратно на тракт найдешь? — спросил он.
— Не так уж много я тогда выпил. Карл улыбнулся.
— Иди по проселку до самого тракта. А там уж — как знаешь.
— Спасибо вам, Карл.
— Не за что. Удачи. По-моему, она тебе пригодится. Уходить было тяжело.
Гораздо тяжелее, чем из Тирена, откуда меня вывезли с мешком на голове. В Тирене оставались враги, а тут — пусть еще не друзья, но просто хорошие люди. Люди, которые отнеслись ко мне доброжелательно, оказали посильную помощь, предлагали остаться у них. Я даже немного прослезился.
Карл и его жена не были похожи на непонятного Хвата с его странными историями и туманными мотивами. Я понимал, что им нужен был работник, тем более что их предыдущий помощник сбежал, и в хозяйстве не хватало мужских рук, но все же они показались мне бескорыстными людьми.
Взгляд Карла буравил мне спину до самого поворота.
Забавно, когда я находился у него в гостях, я почти забыл, что неподалеку идет война.
Крестьянское хозяйство Карла находилось в нескольких километрах от дороги, спрятанное за небольшой рощицей, и там действительно царили мир и покой. А на тракте я сразу же наткнулся на обозы с ранеными, идущие на запад, видимо, в тот самый город, где Карл так удачно
