Исторический роман протоиерея Николая Агафонова раскрывает перед нами живой образ великого писателя и замечательного поэта VIII века — преподобного Иоанна Дамаскина. Действие романа разворачивается на драматическом фоне жестокого противостояния двух империй: христианской и мусульманской. Отец Николай живо и образно повествует о дворцовых интригах и государственных переворотах, о кровавых сражениях и горячей молитве, о преданной любви и лютой ненависти, о высокой святости и низкой подлости.
Николай Викторович Агафонов
ИОАНН ДАМАСКИН
ПРОЛОГ
По Сирийской пустыне идет караван. Два десятка шествующих с гордо поднятыми головами верблюдов да еще с полдюжины понурых мулов навьючены шелком из Китая, самоцветами из Персии, ароматами и слоновой костью из Индии, медью и серебром из Армении. Караван сопровождает конный отряд бедуинов, вооруженных копьями и короткими мечами. Усталые путники уже различают едва заметную в синеве небосклона гряду Ливанских гор. Слева от каравана возвышается знаменитая гора Ермон, белая вершина которой искрится в лучах щедрого южного солнца, словно россыпь драгоценных алмазов.
Но вот караван поднимается на очередной холм, и глазам арабских всадников открывается вид на плодородную долину, орошаемую реками и ручьями, текущими с гор. Аккуратно возделанные поля хлопка и льна восходят от подножия Ермона до самых предместьев Дамаска, этой подлинной «жемчужины Востока». Белокаменные стены с высокими зубчатыми башнями окружают храмы и мечети, великолепные дворцы и красивые дома с мраморными бассейнами и фонтанами. Город, каким он был в то время, вполне соответствовал таким возвышенным метафорам, как «перо райской птицы» и «ожерелье красавицы», которыми его наградили восточные поэты, выражая свое неподдельное восхищение столицей Сирии.
И все же, пожалуй, «Благоухание рая» можно считать самым удачным наименованием города, утопающего в зелени садов. Воздух Дамаска напоен сладостным ароматом роз, растущих здесь в великом изобилии. Ветви фруктовых деревьев ломятся под тяжестью плодов. Сочные сливы и ароматные абрикосы, миндальные орехи и крупные оливки, знаменитый дамасский виноград и постоянно журчащие в садах ручейки с прохладной водой — это ли не идеал рая, воспетый в семьдесят шестой суре Корана! Может быть, именно поэтому последователи пророка Мухаммеда, создавая в VII веке арабскую империю, избрали Дамаск столицей своего могущественного халифата.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ГЛАВА 1
1
Пятьдесят шестой год Хиджры[1] был неудачным для халифа Муавия ибн Абу Суфьяна. Начатое им шесть лет назад широкомасштабное наступление на Константинополь потерпело полный провал и с суши, и с моря. Флот мусульман был наполовину сожжен «греческим огнем»[2], и его остатки поглотил шторм у берегов Памфилии. А сухопутное войско арабов потерпело сокрушительное поражение от имперской армии в Ливии. В довершение ко всему в самом халифате подняли мятеж ливанские горцы, которых арабы называли мардаитами[3]. Да и самому престарелому Муавию было не до войны с внешними врагами. Сейчас его больше беспокоил вопрос передачи престола своему сыну Язиду. Учитывая все эти обстоятельства, халиф запросил мира у императора Константина Погоната, и теперь, подавленный мрачными думами, ожидал посольства из Константинополя.
Но если Муавию было не до веселья, то буквально в двух кварталах от дворца халифа, в доме его министра, наоборот, царила великая радость. Свершилось то, на что уже не смел надеяться великий логофет[4] Дамаска Сергий Мансур: у него родился сын.
Когда Сергию исполнилось 50 лет, а жене его 37, надежда на рождение ребенка, теплившаяся в его сердце почти два десятилетия, вдруг стала гаснуть. И тогда, исполнившись отчаянного дерзновения, он горестно воскликнул:
— Господи, я столько лет молил Тебя дать наследника нашему роду Мансуров, но Ты не услышал меня и не увидел моих страданий. Наверное, есть люди, которые больше нуждаются в Твоем утешении, чем я, многогрешный. И все же я не умолкну пред Тобою о моем горестном бесчадии. Я пойду туда, где когда-то скорбела и безмерно страдала душа Твоя, вопрошая Отца Небесного: «Боже Мой, Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?» Пришло время и мне, грешному, вопросить Тебя, Господи: почему Ты оставил меня бесплодной смоковницей, иссушаемой безжалостным ветром времени?
И действительно, вскоре Сергий собрался и отправился пешком в Иерусалим. Вернулся он оттуда уже не один, а с младенцем на руках, и рассказал жене, как, идя рано утром ко Гробу Господню на молитву, нашел ребенка, лежащего у самого порога храма. Кто его подбросил, выяснить не удалось, вот Сергий и решил усыновить мальчика-сироту, посланного ему Самим Богом.
