Аластесс шокированно посмотрела на мужа:
— Немыслимо слышать такое от ученика самого Аласэ!
— Это его высказывание.
Коротышей (сами они называли себя «дварфами») разместили на границе Темного Леса со степью. Дроу попросили деревья расти быстрее и гуще, чтобы создать укрытия на время, необходимое Совету для принятия решения. Никакого вреда дварфы в обозримом будущем принести королевству не могли — их всего-то пятьдесят тысяч набралось, треть — женщины и дети. Размножались они, в отличие от орков, не слишком быстро, на территорию эльфов не претендовали, так что общественное мнение склонялось помочь переселенцам из чужого мира.
Как говорили дварфы, их мир — темный, холодный и каменистый — внезапно начал разрушаться. Серия землетрясений пробудила к жизни огромное количество вулканов и сделала непригодными для жизни все известные вождям дварфов земли. Кто-то подался за моря, хотя коротыши и недолюбливали воду, кто- то надеялся пересидеть опасное время вдали от вулканов. Семь племен, которые не смогли найти способа спастись, вовремя вспомнили о существовании «странного места», куда запрещали ходить жрецы и где охотники испытывали странные чувства.
Магия у дварфов существовала, пусть и построенная на странных принципах и, скажем так, ориентированная исключительно на создание артефактов. Эта раса с трудом поддавалась прямым магическим воздействиям, поэтому в своем развитии нашла обходной путь. Жречество дварфов, понимая необходимость решительных мер, сумело-таки открыть врата в неизвестный мир. Первые разведчики обнаружили мир с неприятным климатом, который тем не менее, позволял племенам выжить, но не заметили орков. Просто не знали, какие следы искать.
Появление зеленошкурых стало сюрпризом, и неприятным. Орки не вступали в переговоры — для начала они сразу утащили пару десятков коротышей. Затем, спустя короткое время, последовали атаки конницы, в которых племена потеряли почти десять тысяч воинов. Отступавшие на север дварфы прежде не сталкивались с таким врагом, но у них имелся опыт сражений с живущими в их мире гигантами-дикарями, так что медленно племена передвигались. Конечно, преимущество изначально принадлежало воинственным оркам: коротыши просто-напросто не выдержали бы столкновения с основными силами зеленых. Только вмешательство дроу спасло потрепанные остатки семи племен.
Темный Лес предоставил кров и ткани, пригнал несколько обозов с пищей. Совершенно неожиданно выяснились две очень неприятные для дроу вещи. Дварфы в связи с отсутствием магических способностей у большинства членов племен не могли самостоятельно поддерживать рост и развитие плодоносящих деревьев, поэтому пищу приходилось регулярно присылать. Вообще уродливые коротышки в лесу чувствовали себя неуверенно, пограничникам часто приходилось выводить к лагерям заблудившихся.
Особое раздражение светлых, наблюдавших за «мягкосердечием» дроу с удивленным неудовольствием, вызвало мясоедение дварфов. Одним из утверждений, господствовавших в среде эльфов, являлась научная концепция об этапах развития разумных рас. Дескать, по мере взросления разум меньше заинтересован в плотском, материальном и больше сосредоточен на развитии духовных способностей организма. А раз вектор роста направлен от животного мира, от диких страстей к холодному разуму и контролю за своими чувствами, любовь к «тяжелой» пище рассматривалась как признак недостаточного развития. Как целой расы, так и отдельного индивида.
Пример орков, питавшихся почти исключительно мясом и молоком, подтверждал описанную теорию. Зеленошкурые постепенно переходили к оседлому образу жизни и выращивали некоторые культуры зерновых, но в малых количествах. Для остро воспринимающих любую жизнь эльфов потребность в богатой белками пище и, как следствие, необходимость убийства живых существ представлялись отвратительными. Естественно, что они считали орков, а с недавних пор и дварфов недалеко ушедшими от волков, тигров, медведей и прочих представителей животного мира. Зверьем можно восхищаться, любить, посвятить заботе о нем всю свою жизнь, но считать его равным себе — увольте.
Многие светлые князья считали, что недавно вторгшаяся стая полуразумных животных, называемых дварфами, этому миру не нужна.
По сложившейся традиции, Темнолесье учитывало мнение остального эльфийского мира ровно в той степени, в какой само считало нужным. В данный момент королевский Совет пытался понять, будет ли удобнее согласиться с доводами светлых, или же выгоды от союза (вероятность которого оценивалась высоко) с коротышами перевесят. Если дварфы действительно смогут со временем стать противовесом оркам, то сами владыки стихий велят сейчас помочь слабым и неопытным пришельцам. Причем в то время как орки являются конкурентами эльфов, стремясь занять схожие климатические зоны, то с холодолюбивыми и боящимися света коротышами в обозримом будущем делить нечего.
— Можешь себе представить, коротыши роют норы в земле, достают оттуда руду и выплавляют из нее металл! Невероятно! — Аластесс находилась под впечатлением разговора с очередной родственницей, с удовольствием разболтавшей свежую порцию столичных сплетен. — Им не приходится выращивать специальные растения, способные вытягивать частицы веществ из земли, а потом ждать обогащения почвы. Конечно, их способ довольно грязный, — аристократка сморщила носик в легкой гримаске, — но он поразил владык своей примитивной простотой и эффективностью.
— Всеблагой Совет направил официальное требование избавиться от дварфов. Раз коротышам так нравится холод, светлые предлагают переправить их на Сумеречный архипелаг или в земли возле Плато Мертвых Птиц.
— Иными словами, отправляют на верную смерть.
— Практически. Лучше бы королева поскорее объявила свое решение, тогда напряжение спадет.
— Объявит сегодня вечером.
Торат подозрительно покосился на сидевшую на невысокой подушке жену:
— И ты знаешь, что она скажет?
— В самых общих чертах. — Аластесс затрепетала веером, опустив глазки и являя собой воплощение скромности. Одетая, несмотря на домашнюю обстановку, в накидку из тончайшего паутинного шелка, такие же юбку-штаны, с тщательно уложенными в популярную в этом сезоне прическу «падение дождя» волосами жена выглядела истинной благородной леди. Тонкие руки, плавные движения производили обманчивое впечатление хрупкости и слабости. — Я слишком ничтожная личность, не заслуживающая упоминания при решении важных и серьезных вопросов. Никто не станет советоваться со мной, спрашивать моего мнения, рассказывать о происходящих событиях. Даже в собственном клане я не обладаю достаточным весом… Это так трагично.
Торат, прекрасно помнящий склонность супруги вертеть отцом (глава тайной стражи клана), дедом (глава рода) и манеру называть наследника трона «дядюшкой», сидел с непроницаемым лицом. Он из опыта знал, что подобные приступы самобичевания свидетельствуют о величайшем довольстве собой. Аластесс что-то узнала и теперь хотела почувствовать себя значимой, чтобы ее поупрашивали, посидели рядом, погладили по роскошной гриве волос — вольность, позволенная крайне узкому кругу лиц, — уверили в собственной значимости и, наконец, выслушали последние новости. Аластор утверждал, что до знакомства с Торатом внучка была до жути серьезной, и считал произошедшие изменения следствием бурной семейной жизни.
Аластесс с удовольствием, довольно жмурясь, выслушала положенную порцию комплиментов, слегка кивая в особо понравившихся местах, немного поплакала над собственной незавидной судьбой ненаследной принцессы второго по значимости рода Темнолесья и выложила новость:
— С коротышами заключают вассальный договор.
— Совет признает дварфов младшим родом?! Или, — от дикости предположения волосы встали дыбом, и Торат машинально придавил их сверху рукой, — старшим?!
— Ни то, ни другое. — Жена с любопытством рассматривала изменения в прическе мужа, что-то прикидывая про себя. — Вассальный договор заключен между Кругом Старейшин расы дварфов и высоким родом Лунной Охотницы, Покой Приносящей в Мир.
— То есть королева будет править ими не как глава всех дроу, а как глава одного из высоких родов.
