Юлия Федотова
Чисто семейное дело
Часть первая
— Нет, вы только посмотрите, какой ужас! — с несвойственной ей экспрессией вскричала Меридит, зачем-то задирая кверху босую ногу.
— Какой ужас? — вяло переспросила Энка, откладывая чертеж. Ей все не удавалось приспособить башенки к пирамиде. Как ни старалась, получалось сущее безобразие.
— Где у вас ужас?! — выглянула из кухни возбужденная Ильза. Руки у нее были в фарше, а нос в муке, не иначе надумала печь пироги.
— Да вот! Ноготь, видите?! — Диса гордо продемонстрировала желающим большой палец левой ноги. Ноготь на нем в самом деле выглядел нездоровым — пожелтевшим и утолщенным. Но прежде сотника Меридит не слишком удручали даже кровавые раны, поэтому Ильза не могла понять, чем вызваны столь бурные эмоции. Зато Энка догадалась сразу!
— Грибок подцепила! — всплеснула руками она. — Вот беда! А я вчера твои сапоги надевала, когда бегала в лавку!
— А вот не надо чужие вещи без спросу хватать! — рассердилась диса. — Значит, это из-за тебя у меня сегодня весь день стелька сползала! И вообще, грибок тут ни при чем, это я начала перевоплощаться в троллиху! С ноги! Потому что слишком давно не воевала.
Энка так и села, где стояла, — на кровать боевой подруги.
— Ты что, спятила?! Мы всего две недели как из похода!
— Не две, а почти три. И вообще, то был мирный поход, а не война.
Последнее заявление было столь неожиданным, что Ильза выронила нож. При всем своем уважении к старшей по званию, она никак не могла согласиться считать очередное предприятие по спасению мира «мирным походом».
— Мужик придет! — машинально отметила Энка. — Последние месяцы мы только и делали, что сражались с нежитью. Чего тут мирного, скажи на милость?!
Но Меридит была непреклонна в своих суждениях. Истребление нежити не имеет никакого отношения к военным действиям, это мирное, бытовое занятие вроде прополки огорода или выведения клопов, разве что более опасное. А настоящее сражение было только одно — с защитниками Пращура. Этого, по условию проклятия, недостаточно. Теперь она в любой момент рискует стать троллихой!
— И что ты предлагаешь? — Сильфида решила перевести беседу из теоретического русла в практическое.
— Наняться в Аполидий. Там наверняка кто-нибудь с кем-нибудь воюет… — заявила диса, но помолчав и собравшись с духом, добавила: — Или даже в Сехал, будь он неладен!
Это было уже серьезно.
— Ты же терпеть не можешь Сехал!
— Что поделаешь! Из двух зол надо выбирать меньшее. Лучше лето в Сехале, чем вся жизнь в образе троллихи!
От порога донесся шум — это вернулись Хельги с Эдуардом, Ильза посылала их в сарай за углем для плиты.
— А мы завтра уходим воевать в Сехал! — радостно объявила дочь сенатора Валериания, скорая на выводы и решения.
— Как?! — Хельги выронил ведро, оно опрокинулось, угольки разлетелись по полу. — Вы с ума сошли?!
— О! Кто-то большой придет! — сказала Ильза радостно. Обычно, когда она от неожиданности роняла предметы, ее упрекали в недостатке выдержки. Дескать, хороший воин должен контролировать свои эмоции и рефлексы. Так-то они сами контролируют!
— Вы с ума сошли? — продолжил магистр Ингрем. — Со дня на день должна прийти галера с моими образцами! В конце месяца у меня отчет на Ученом совете! У нашего нового континента еще даже названия нет…
Тут возмущенная сильфида не выдержала, перебила:
— Тебе, собственно, что важнее, Ученый совет или жизнь сестры по оружию?!
Хельги заметно побледнел. Пожалуй, будь у него в руках ведро — выронил бы снова.
— А что случилось с моей сестрой по оружию?!
— Перевоплощаюсь в троллиху! — объявила та с достоинством.
Физиономия Хельги приобрела нормальный оттенок, было совершенно очевидно, что он не воспринял угрозу всерьез. Но и как шутку, в отличие от Эдуарда, не расценил. Он умел с первого взгляда определять, когда диса говорит всерьез, а когда придуривается (к примеру, у сильфиды разграничить эти два состояния было практически невозможно).
— Что за глупости? С чего ты вообразила?
Меридит предъявила брату по оружию деформированный ноготь, после чего последовал диалог, аналогичный приведенному выше.
Хельги эти доводы не убедили, он просто смирился с неизбежным: если девицы вбили что-то себе в голову — голосу разума их не остановить. И дело не в перевоплощении, просто кое-кого потянуло на приключения. Что ж, он мог это понять. Жизнь в постоянном балансировании между жизнью и смертью затягивает не хуже шай-таньей воды или одурманивающей травки из Сехала. Хельги и сам не отказался бы тряхнуть стариной, наняться в войско, но теперь у него были другие приоритеты.
— Давайте, по крайней мере, дождемся галеры с образцами. Я очень боюсь их потерять.
— Да чего ждать… — начал было Эдуард, но бывший наставник глянул на него так, что закончить фразу принц не решился.
А если бы и решился — все равно не успел бы. Потому что в дверь громко постучали, Энка пошла открывать. Трое мужиков стояли на пороге — двое незнакомых, согнувшихся под тяжестью объемистых заплечных мешков, а третий — не кто иной, как наследный принц Рагнар собственной персоной! Незнакомцы же оказались просто носильщиками из числа его подданных. Они доставили образцы Хельги, и Рагнар их сразу отослал. Сам рыцарь нес груз иного рода. Не могла же королева Оттонская оставить голодными друзей любимого сына, так и не попавших на торжества по случаю очередного спасения мира! Две огромные корзины и заплечный мешок рыцаря были набиты всяческой снедью.
— Боги великие! Да тут еды на месяц! — всплеснула руками Ильза. — Где мы станем ее хранить — ума не приложу!
— Мама считает, это всего лишь скромный обед, — покаянно вздохнул Рагнар. — Я пытался ее переубедить, но она уступила только кабана.
— Какого кабана? — округлила глаза девушка.
— Кабана на вертеле, запеченного целиком. Она хотела и его вам послать. Я едва отбился.
— Молодец! — от души одобрила Ильза. — Давай я тебя поцелую!
Рыцарь охотно подставил щеку, Меридит отвернулась, чтобы не видеть. Она уважала и ценила Рагнара как верного друга и соратника, но даже представить себе не могла, как можно целовать его по доброй воле. Энка понимающе хихикнула — от ее излишне проницательного взгляда ничего не могло укрыться.
— Кстати, ведь мы не ждали тебя так скоро! — припомнил Эдуард. — Ты же собирался провести дома
