- И вы понимаете, матушка Асунсьон, что от этого урожая зависит наша семья... - втолковывала гадалке сеньора Тисса, комкая в руках платочек. Всегда добродушное лицо казалось усталым и тревожным. Пухлая рука то и дело трогала крестик на груди, словно прося прощения за визит к богопротивной гадалке... Матушка Асунсьон ее понимала - Семья Тисса, как и все в их тихом испанском городке, жила доходами с земли, и для нее внезапно наступившая среди лета зима (снег, холод, лед) была катастрофой. Не будет урожая - не будет денег. Не заплатить банку проценты по ссуде. Не купить наконец новую машину... Не поехать в престижный русский университет быстроглазой веселой Сантине, их дочке...
Она понимала, но... что она могла сделать? Никто в городе пока не знал, почему гадалка вдруг прекратила принимать клиентов. Все равно пытались придти, просили, обещали больше денег, чего только не обещали! А ей просто нечего было им сказать.
- Матушка Асунсьон... вы настоящая провидица. Посмотрите. Удастся ли нам... Может, хоть сад спасем...
Хрустальный шар почему-то жжет руку жаром.. потом холодом. Потом болью. Что за...
Матушка Асунсьон, потомственная ведьма, провидица и гадалка, едва сдерживается, чтоб не отдернуть руки.. Что с шаром? Что с ее даром? Последние недели он то и дело отказывает ей, непонятно почему... Словно... словно его кто-то глушит. И не только у нее. И Тереза из Мадрида, и предсказатель Сантис - те, что были ей знакомы - все жаловались... не могли заглянуть в будущее, не получалось.
Ладно, попробуем хоть что-то сказать. Как бесталанные коллеги, что не видят, а только болтают. Стыдно, но что поделаешь.. Шар наконец яснеет и наливается светом... хорошо... Только почему-то багровым.. Руки жжет.. Терпение.. Главное, что ее молчащий уже три недели дар наконец вернулся..
- Что ты хочешь знать, Мария?
- Роща... Наш сад, он переживет морозы? Наш виноградник? Переживет?
В шаре все сильней мерцает алый свет..
Матушка Асунсьон против воли не может оторвать глаз от багровых бликов..
Бликов, которые для нее, гадалки - картины будущего.
Что это? Что?..
Этого не может быть! Это... это...
Сантина не поедет в Университет этой осенью.. Она придет домой грозовой ночью, и когда заплаканная мать бросится ее обнять, девушка улыбнется, показывая отросшие клыки. Ее семья не найдет приюта в церкви - как во сне, мелькает лицо отца Маттео - очень белое, с хищной улыбкой осматривающего бывших прихожан... А это... Господи... Росита, внучка, ее внучка! Ее скромная девочка, ее преемница- гадалка, светлая ведьма, в черном кожаном жилете на голое тело обнимает демона... А тот расстреливает огнем семью мэра.. Горячо.. Больно... Один за другим перед внутренним взором мелькают дома - с выбитыми стеклами, сорванными дверями... забрызганными стенами... пустые, пустые... серебряное распятие, вплавленное в мостовую.. Асунсьон этого уже не увидит - ее дом станет пеплом еще до перелома лета..
Руки жжет нестерпимо. Больно! Как... больно!
И скоро... совсем скоро..
Уже... Уже завтра?!
- Матушка Асунсьон! - вторгается голос в ее видение.- Что же вы молчите? Наш сад переживет эту непогоду?
- Переживет.. - шепчут помертвевшие губы.. - Он всех нас переживет..
Спаси нас, боже... Уже завтра.
- Сэр, вы когда-нибудь видели такой шторм?!
- Что-о?!
- Вы видели такой шторм, капитан? - старший помощник авианосца 'Каролина', самого нового корабля ВМФ США, в тревоге и восхищении смотрел на бушующий океан. Громадные волны захлестывали судно: ангары, полетную палубу, так, что корпус дрожал... Антенны локаторов давно были сбиты, никак не удавалось наладить связь с эсминцами прикрытия. Никто не рисковал показаться на палубе - черные валы, одетые кипящей пеной, вновь и вновь били по обшивке, заливая иллюминаторы.
- Не понимаю, - капитан Эджерас, офицер с пятнадцатилетним опытом плавания, нервничал все больше, - Шторм этот... Откуда он взялся? Так быстро, за несколько минут?
- Синоптики опять облажа.. э-э... ошиблись. Простите, сэр.
Синоптики? Может быть... Не в первый раз. Но все-таки - странно. И почему молчат эсминцы?
- С этим штормом что-то не так... - повторил капитан, - Продержаться бы...
- Капитан! - в молодом голосе старпома сплелись удивление и легкая обида - недоверие к судну? К их красавице 'Каролине?'
Эджерас только головой качнул. Мальчишка... Неужели не видит, как корабль едва удерживается носом к ветру? А если не удержатся, если все-таки развернет... Один удар в борт - и не выдержит даже их обшивка!
- Если такой шторм продержится еще хотя бы полчаса, нам конец.
- Капи... Господи!
Капитан обернулся - как раз вовремя. Этот вал был выше любого, что он видел в жизни...
Черный, маслянисто блестящий, громадный...
- Поворот! Пово..
Поздно!
Вал ударил слитной тысячетонной тушей, сокрушая все на своем пути.
Авианосец переломило как спичку, раскроило как консервную банку, и многие не успели даже закричать...
- Подойди ближе к дереву, Энн, - оператор поднял камеру, выбирая удачный ракурс. - Вон у того.
- Я не хочу к ним приближаться, Бен.
- Ну давай, Энни. На фоне этого дуба твоя фигурка будет выглядеть стройненькой как спичка!
- Бен, я не хочу к ним подходить! - Энн зябко обхватила себя за плечи. В предчувствия она, рациональная женщина двадцать первого века, не верила, но сейчас с трудом сдерживала желание убраться отсюда, убраться любой ценой.. Вон, журналисты Би-Би-си свернулись и смылись прямо на скоростной 'Молнии'. Правда, им на смену прилетели другие съемочные группы и сейчас вовсю тараторили у громадных кленов.. - Бен, ну пойми.. Откуда у стен Пентагона такие дубы? Ну откуда? Почему до сих пор не вернулась ни одна группа ученых? Они ведь только за образцами пошли, должны были вернуться! Пять часов прошло!
- Туман..
- И туман тоже! Ну откуда тут такой туман?! Сгустился среди бела дня, на ярком солнце, и такой плотный! - Энни все чаще оглядывалась назад, к полянке у этой странной рощи, туда, где туман гасил голос за голосом.. Компания юнцов-студентов, последний час горланившая песню о каком-то толстом зануде- профе, почему-то замолчала.. И 'зеленых' не слышно..
